Счастливое завтра
Шрифт:
"За что осуждает его Николай, или это только ему кажется?".
Рядом с первым рядом скамеек, раздался шум. Джейн Самерс, не щадя старый деревянный пол, с скрипом, тащила небольшую трибуну на середину комнаты. Обычно с неё, она зачитывала свои обращения к жителям города.
– Старая карга, как ей еще наглости не хватило засесть на ваш амвон, – проходя мимо Роберта, сказал диакон.
– Думаю, это всего лишь вопрос времени, – улыбаясь сказал священник, на что Ник расплылся в улыбке и покачал головой.
Диакон подошел к Джейн взял край трибуну и, приподымая один край за
– Спасибо, голубчик, – улыбаясь сказала Джейн. – Чтобы я без тебя делала?
– Известно что, ехала бы в магазин за новыми досками и лаком. Ведь, каждый год я пол лакирую, и хоть кто-то бы отнесся по человечески. А оно мне надо? За свои деньги, между прочим, поддерживаю здесь порядок. Когда умру, что тут будет? – тихо бурчал Ник, двигая трибуну.
Заметив Роберта, Джейн оставила диакона и мелкими шажками пошла к нему навстречу.
– Доброе утро, Святой Отец, – улыбаясь сказала она.
– Доброе утро, мисс Самерс.
– Какой день. Какой день. Вот и дождалась. Вот, даже написала небольшую речь, вы не возражаете, если я украду у вас немного времени и выступлю. Хочу поделиться радостью с гражданами, с началом нового этапа в нашей жизни, – говоря это, Джейн пристально смотрела Роберту в глаза, откровенно пылая ненавистью. После того случая с проповедью, он был записан в ее личный список врагов.
– Я с удовольствием послушаю вас, мисс Самерс, – спокойно ответил мужчина.
– Должна признаться, меня переполняют эмоции, от того что теперь, я больше не увижу "грачей" на улицах нашего города, – сказала Джейн.
Роберт усталыми глазами смотрел на нее, решив, что он уже исчерпал запас слов для мисс Самерс, поэтому просто улыбчиво молчал.
"Вот и правильно, лучше молчи мальчик, лучше молчи", – усмехнувшись подумала женщина.
– Я тут еще программки распечатала. Пойду встану на входе, хочу раздать их всем желающим.
Священник лишь одобрительно кивнул головой.
Женщина пошла к входу в церковь, встречать первых прихожан. Роберт стоял и смотрел ей в след. Головная боль смешиваясь с язвительной желчью Джейн, образовывало омерзительное отвращение ко всему происходящему.
– Змея, – проходя мимо, пробурчал диакон Ник.
Спустя час все скамейки были забыты самыми прилежными гражданами города. Отсчитывая в голове минуты прихожане угрюмо сидели, с нетерпением ожидая, когда будет выполнен еженедельный "священный" обряд, и их отпустят на праздник. Мужчины с отвращением оттягивали давившие им шею галстуки. Не выспавшиеся дети, не стесняясь открывали свои рты, демонстрируя свои, уже выпавшие молочные зубы, в вернее сказать, их отсутствие, и безразличие, ко всему происходившему. Лишь женщины старались доказать свою вовлеченность и скрыть страх, который испытывали к мисс Самерс. В свою очередь, Джейн уже пробегала по сидевшей публике, ловя глаза каждой женщине и заставляя чувствовать холодок, пробегающей по спине.
Среди всех этих людей была и чета семейство Смит. Мальчики слишком возбужденные перед началом игрового сезона помышляли лишь о том, чтобы поскорее надеть спортивный костюм и схватив биту, да как следует отбить кожаный мяч и нестись по стадиону, вздымая пыль и слыша
"Из-за нее, ты теперь спокойно выходишь из дома в халате и теряешь сон, из-за черничных пирогов. Она сделала тебя своей куклой, как и всех вокруг".
Кейт ткнула локтем мужа в живот и сказала:
– Мы сейчас в церкви, а не на стадионе. Угомони мальчишек. Это не прилично.
Сэм, потирая бок, удивленно смотрит на ее пылающие гневом глаза жены. Через несколько секунд, он что-то сказал на ухо мальчикам, и они стали шелковыми.
Рядом с родителями сидела Скарлет. Кейт краем глаза посмотрела на дочь, которая задумчиво смотрела в телефон.
Ровно в 8:00 утра, Джейн Самерс, натянув на лицо самую миловидную в ее арсенале улыбку, обвила публику взглядом и, по привычке, постучав своим кулачком по трибуне, начала свою речь.
– Дорогие мои друзья, сегодня начало нового дня. Начало новой эпохи в нашей стране. Сегодня, мы стали с вами свидетелями истории, о которой будут читать в учебниках наши дети и внуки…
6.
В 11:00 часов утра, с трудом было отыскать хоть одного человека, который бы смог сейчас хотя бы в двух словах сказать о чем была проповедь. Весь город собрался на центральном стадионе и, в ожидании начала бейсбольного матча, томился под лучами, еще согревающего, осеннего солнца.
Матч начинался в 12:00. Сейчас тысячи горожан бродили по огромному парку расположенному перед стадионом. Сотни развернутых палаток угощали всех желающих различными напитками, закусками, сладкой ватой, воздушными шариками и всем прочим.
Каждая семья, которая была с утра в церковь имела свою роль на этом знаменательном празднике. Кто-то организовал надувной замок, на котором без конца прыгали дети. Другая семья заботливо продавала сладкую вату всем желающим, а кто-то продавал лимонад, который особенно пользовался спросом в этот жаркий день. Каждый был при деле. А за всем этим, потягивая черный кофе, следила Джейн Самерс, даруя каждой из семей одну из сотни своих улыбок, которая имела свою оценку.
За зеленой палаткой стояла Кейт. Она стояла в окружении восьми черничных пирогов, из которых был продан всего один. Рядом стоял Сэм и жарил сосиски, которые засовывал в булочки и, обливая кетчупом и горчицей, отдавал всем желающим. Кейт, вдыхая дым от костра мужа, с завистью смотрела на него. Больше десятка людей стояли перед ним и с нетерпением ждали свой хот-дог. Рядом с отцом, уже переодевшись в спортивную форму, терлись Билл и Колин, поедая горячие сосиски. Кейт ощущала слабость во всем теле и огромное желание спать. Она опустила глаза и посмотрела на провонявшие дымом пироги. Семь запечатанных, и никому ненужных пирогов стояли перед ней. Кейт слышала смех ее сыновей и голос ее мужа, который, потягивая пиво, болтал с покупателями. Все это просто бесило ее.