Счастливое завтра
Шрифт:
"Может, я просто хотел показаться, а не быть? Но не быть, кем?".
8.
Старенький пикап, марки Ford, скользил по загородной дороге. Роберт сидел за рулем. Ехать было по меньшей мере минут сорок. Лоб горел, отдавая сильной болью по всему телу. Больше всего доставалось органам находившимся рядом с эпицентром боли. Глаза реагировали на каждый яркий свет, нос был заложен, а в ушах стоял постоянный звон.
"Не лучшая идея, садиться в таком состоянии за руль." – подумал Роберт.
На часах было 00:15. На дороге лишь из редко
"Наверное зимой, это то еще удовольствие, ездить на этой "развалине".
Роберт наклонил голову к окну, стал размышлять о том, чем еще можно унять эту боль. В куртке толстовки лежали выписанные доктором таблетки, которые помогали только первое время, а сейчас от них было столько же пользы, сколько от леденцов.
"Мог бы выписать что-то посерьезнее. Жалкий трус".
Роберт больше не пошел к врачу. "Костные образования" продолжали набухать. Боль не уходила. Два дня он не покидал свою комнату, сославшись на состояние здоровья, так что этим утром воскресную проповедь пришлось прочить Нику. Диакон сильно переживал на священника и старался всеми силами ему помочь. Проносил ему еду, воду, а также лед, который Роберт прикладывал на лоб, чтобы хоть как-то облегчить боль. Но, все же это слабо помогало. Когда диакон больше не мог смотреть на больное лицо Роберта он ему предложил съездить в поселение "грачей", где по его словам, он смог бы купить себе сильные обезболивающие, которые ему продадут без рецепта. Откуда такая информация была у старика, Роберт не стал разбираться. Он лишь переоделся и, взяв ключи от пикапа, отправился в путь.
В джинсах, кроссовках и старой потертой толстовки Роберт чувствовал себя комфортно. Ему было приятно хоть какое-то время походить в обычной человеческой одежде. Он словно оказался тем 9 летним мальчишкой, который не знает, что ему делать.
Дорога представляла собой небольшие прямые участки дороги, за которыми следовали все новые и новые повороты. Разогнаться больше 50 км/ч было невозможно. Но Роберт никуда и не спешил. Ему нравилось огибать эти гигантские, дышащие прохладой леса. В темноте они выгладили чертовски пугающими. Почему-то, именно сейчас Роберту захотелось оказаться там, в кромешной тьме, вдали от всего, от людей, от проблем, от боли, от Бога. Смотря, как дорога уходит в поворот, сбрасывая скорость и поворачивая руль, он думал о том, какая сейчас тишина и прохлада стоит в лесу. Как, едва слышно шуршат огромные ели от легким порывов осеннего ветра. Роберт представил, как он лежит на холодной траве и, сквозь огромные кроны деревьев, смотрит на звезды. Корни деревьев обвивают его руки и ноги. С едва слышимым треском, они утянут его под землю. Туда, где лишь одна тишина, где нет место для боли.
Он провел рукой по лбу, ощутив две больших шишки, которые ужасно зудели, но чесать их было невыносимой болью. Лишь слегка проведя по ним рукой, Роберт ощутил боль, такую сильную, что его правая рука с силой вцепилась в руль, а глаза инстинктивно зажмурились. Все тело пробил пот.
"Эта дрянь, рвет меня изнутри!".
На
По телевизору это были большие поселения. Пять огромных улиц, более трехсот домов, которые представляли собой хорошо обустроенные жилища, со всеми коммуникациями для жизни. Улицы были асфальтированы и освещены. Рядом с каждым домом стоят мусорные баки, которые дважды в неделю забирают специальные машины.
"Прекрасные условия для жизни!" – улыбаясь говорил корреспондент с экрана телевизора.
В действительности, все обстояло куда проще. Две небольших улицы и, от силы, сотня домов. Никакого освещения, кроме металлических баков, в которых, воняя на всю округу, догорал мусор. Вместо асфальта, просто гравий. Роберт вспомнил, как Джейн Самерс читала список беженцев, живущих рядом с их городом.
"Три сотни человек, находиться у нас на попечительстве…" – звучал ее мерзкий писклявый голос в голове.
"Три сотни?! Да тут домов только на человек сто. Неужели, здесь жили все эти люди?".
Роберт подошел к главным воротам, над которыми весел большой плакат с бывшим президентом, Рупертом Гринном, который широко улыбаясь, держал на руках маленького мальчика. В руках у беженца была пластмассовая машина, на двери которой был нарисован флаг США. Лозунг над плакатом гласил:
"Вместе к светлому бедующему!".
Роберт посмотрел направо, где в миле от этого "городка" красовалась огромная свалка.
"Вот и сборы мусора, трижды на недели. Отличные условия для существования. А мы еще с высока рассуждаем о том, что "грачи" мешают нам жить".
– Тебе чего нужно, друг? – донесся голос со стороны будки для охранника, которая стояла рядом с воротами.
– Хотел кое-что купить. Но видимо, продавцов тут уже не осталось?
Из будки вышел парень, на вид ему было лет восемнадцать. Он был одет в черные кеды, рваные на коленях джинсах, черную толстовку и красную бейсболку. В темноте, Роберт не мог рассмотреть его лица.
– А что именно, ты хотел купить? – спросил парень, делая глоток из наполовину пустой бутылки виски.
Роберт с опаской смотрел на парня. Но головная боль не давала бояться.
– Мне нужны таблетки. Обезболивающие. "Кодеин" или "Промедол", ну или что-то в этом роде. Мне сказали, что здесь я могу это купить.
Парень отпил еще глоток виски и ухмыльнувшись спросил:
– Эти препараты без рецепта не продаются.
– Был бы у меня рецепт, разве я приехал бы сюда?
– Ну да. Верно, – сказал парень и стал просто смотреть на священника.
Пауза стала затягиваться, поэтому Роберт спросил:
– Ну так что? Ты мне поможешь?
– Я? – удивленно спросил парень. – Нет друг, прости. Я не драгдиллер, лишь алкоголик. Если хочешь, я могу угостить тебя виски. Это самое мощное обезболивающие, что есть у меня.