Счастливый час в «Каса Дракула»
Шрифт:
— Вперед! Берите все что хотите, — подбодрила меня госпожа Грант. — Надеюсь, когда-нибудь вы пойдете дальше мытья овощей.
— Попытаюсь.
— Разве мама не учила вас готовить?
— Моя мать Регина считает потребление пищи безнравственным. Она живет на черном кофе, диетическом «Севен Апе», рисовых хлебцах и зеленом салате с лимонным соком.
— Это же абсурд!
— Ох, Эдна, мы с вами полностью сходимся на этот счет.
По сему поводу у меня есть собственная теория. Я всегда считала, что культура приходит к нам через традиционные блюда и что моя мать Регина, которая никогда
Моя мать Регина была бы счастлива, если бы все питались, как космонавты — сушеной и мороженой пищей.
Эдна сдержала слово и повела меня в аптеку, где мы приобрели пищевые добавки с железом, тюбик туши и бутылочку розового лака для ногтей. Это должно было меня порадовать, однако на обратном пути я чувствовала себя неважно.
Поначалу Эдна не обращала внимание на тишину, но в конце концов все-таки взглянула на меня.
— Что такое? — заволновалась она.
— Я неважно себя чувствую, Эдна.
Глава пятнадцатая
Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана
Я глубоко ошибалась, полагая, что плохое самочувствие касается исключительно моего душевного состояния. Едва Эдна успела вырулить на обочину, как то неважное, что скопилось у меня внутри, стало проситься наружу. Несмотря на отчаянные позывы, так из меня ничего и не вышло. Мое прежде надежное туловище стремилось вывернуться наизнанку, как двухстороннее пальто.
Если не вдаваться в подробности, дело было так: я почувствовала, что вся горю, зрение мое помутнело, и мы помчались восвояси. Когда мы подъезжали к дому, Эдна забибикала, и, выскочив на крыльцо, Сэм бросился нам навстречу. Пока он нес меня в дом, я мучилась от собственной беспомощности.
— А я-то думала, что мне уже лучше, — заметила я.
— По крайней мере она по-прежнему разговаривает, — сказала Эдна.
— Вот счастье-то! — отозвалась я.
— Сэмюэл, посмотри на ее лицо.
— Бог мой! — потрясенно воскликнул он. — Как же это случилось?
Сэм принес меня в комнату и положил на кровать. Обливаясь потом, я изо всех сил пыталась стянуть с себя одежду, но пальцы отказывались слушаться.
— Мне так жарко, так жарко…
— Она плакала. Возможно, слезы смыли солнцезащитный крем, — обращаясь к Сэму, произнесла Эдна. — Юная леди, вы не забыли намазаться солнцезащитным кремом перед выходом на улицу?
Я покачала головой, ощущая, что мозги расплавились и вот-вот польются из ушей.
— Может, мне нужно в больницу? — уточнила я и тут же потеряла сознание.
А потом начались видения. Я грезила, что Освальд пришел в мою комнату вместе с чемоданчиком, в котором Уинни хранила свои инструменты. Из ванной доносился звук льющейся воды, а сам Освальд, высунувшись из двери в коридор, крикнул:
— Принеси еще льда!
Затем в комнату влетел Сэм и сразу же направился в ванную, неся туда подносы со льдом.
— А сейчас что я должен
— Я сам позабочусь о ней. Если мне что-нибудь понадобится, я сразу же позову тебя.
Закрыв дверь за Сэмом, Освальд направился ко мне. Похоже, он снова изображал ветеринара.
— Иногда я, конечно же, жую, но я не жвачное животное, — сострила я. Даже в грезах я не расстаюсь с чувством юмора.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Освальд.
Видение было таким реальным, что я даже ощутила жгучее прикосновение его руки к своему запястью, когда он решил проверить мой пульс. Его глаза приобрели нежно-сизый оттенок, о чем я ему и сообщила.
— Нам нужно победить жар, — с улыбкой произнес он и начал меня раздевать.
Обычно видения извращают реальность, поэтому в моих грезах его действия казались не сексуальными, а просто до крайности умелыми. Однако это не мешало мне вздрагивать от прикосновения его рук. Он понес меня в ванную.
На поверхности почти заполнившей ванну воды плавали кубики льда. Освальд опустил меня в холодную воду, которая показалась мне такой же освежающей, как морской бриз. Наслаждаясь этим ощущением, я окунулась глубже. Как только моя голова оказалась под водой, Освальд выдернул меня на поверхность. Он схватил полотенце, окунул его в ледяную воду и положил мне на лоб.
— Милагро, не опускай голову под воду. Можешь сделать это ради меня?
— Освальд, я вполне разумна. Я серьезная и правильная молодая особа. — Снизу мне были особенно заметны его ресницы и медный оттенок волос. — У тебя красивые волосы.
— Спасибо. Пожалуйста, послушай меня. У тебя температура сорок, но мне нужно, чтобы ты не теряла сознание.
Он выбежал из ванной, а я, постепенно сползая под воду, из всех сил старалась сдержать данное Освальду обещание. Когда он вернулся все с тем же чемоданчиком, я приняла прежнее положение и принялась разглядывать ледышки, которые, покачиваясь, плавали вокруг моих грудей. Налив в стакан воды, Освальд открыл какую-то пластиковую бутылочку и вытряс из нее две таблетки.
— Мил, ацетаминофен поможет облегчить жар.
— Это ты вызываешь во мне жар, Освальд.
Он сунул мне в рот таблетки и поднес к моим губам стакан, чтобы я смогла запить их. Затем достал из чемоданчика какой-то тюбик.
— Мазь с антибиотиком поможет остановить воспаление, — пояснил он. — Она не щиплет.
Опустившись на колени перед ванной, Освальд осторожно намазал мое лицо.
— Освальд… — Я потянулась за его рукой и положила ее себе на грудь. — Освальд, а мое сердце все еще бьется?
— Да, Милагро, твое сердце бьется.
— А твое — бьется? — Я коснулась рукой его груди, но никакого биения не ощутила. — Ах, бедный Освальд, ты несмертный, и твое сердце не бьется!
Он подвинул мою руку влево. Теперь под ладонью ощущался ритм. Я улыбнулась.
— Значит, ты не бессердечен.
— Нет, Мил, — тихо произнес он. — Я стараюсь помнить об этом, даже если веду себя не так, как следовало бы.
— Я для тебя совсем ничего не значу? — спросила я, но так и не дождалась ответа, потому что меня прошила жуткая боль, острая как удар ножа. Я вскрикнула и в попытке стерпеть ее подтянула колени к подбородку.