Счастливый час в «Каса Дракула»
Шрифт:
— Хорошо. Судя по всему, теперь мой организм обладает способностью мгновенного заживления любых ран. — Слова еще не слетели у меня с губ, а я вдруг поняла, что звучит это и вправду поразительно.
— Я только что видел Уинни: она ехала на работу. От нее я это и узнал.
— Тебе такое не кажется странным?
— Ты удивительная девушка.
Его ясный взгляд действовал на нервы, поэтому я заявила:
— Ладно, пойду-ка я назад.
Я думала, что Освальд останется там, где был, но он принялся вышагивать рядом со мной. Я смотрела строго вперед. Освальд
Когда он заговорил, голос его показался мне очень громким:
— Ты выглядишь гораздо лучше.
Напоминая себе, что поведение должно быть нейтральным, я ответила:
— Я себя и впрямь лучше чувствую.
— При сильном жаре у людей часто бывают видения.
— У меня не было никаких видений, — с опаской проговорила я, мучаясь сомнениями: вдруг во сне я что-то сказала об Освальде, а Уинни услышала?
— Не было?
— Я ничего такого не помню. И по гроб жизни буду благодарна Уинни за то, что она позаботилась обо мне, провела со мной целую ночь и сделала все, чтобы я выкарабкалась.
Освальд улыбнулся своей кособокой улыбкой.
— Уинни заботилась о тебе?
— Да, все время. Она очень предана своему делу, — многозначительно добавила я, стараясь напомнить Освальду о качестве, которое он особенно любил в своей невесте.
Несколько минут между нами царило неловкое молчание, потом Освальд спросил:
— Ты любишь птиц?
Ну и вопросики у него!
— Я высоко ценю их роль в экосистеме, — ответила я. — Журавли и белые цапли очень даже красивые. Мне, конечно же, нравятся воробушки и малиновки. Сомневаюсь насчет тех, кто питается падалью. А вот колибри — прелесть.
— А что ты думаешь о курицах?
— Очень вкусные, если пожарить.
— Не в виде еды. Как ты относишься к курицам как к животным?
— Я еще не сформировала какого-либо отношения к курице.
— Рад слышать, что у тебя нет предубеждения против них, — сказал Освальд и взглянул на меня. В его глазах плясали смешинки.
— Я хотела бы услышать какой-нибудь разумный аргумент за или против породы куриных, — продолжала занудствовать я.
Освальд расхохотался. Я почувствовала, что мы перешли на безопасные темы, и облегченно засмеялась тоже.
— Последнее время многие девушки считают слово «курица» оскорблением.
— Увы, это издержки городской жизни.
Освальд поднял из травы старый теннисный мячик и легким движением запустил его вдаль.
Стремясь обнаружить еще какую-нибудь нейтральную тему, я рискнула задать такой вопрос:
— Освальд, а как поживают твои занятия по ветеринарии?
Оборот, который приняла наша беседа, пришелся ему по вкусу, и он широко улыбнулся:
— Думаю поступить на учебу в следующем году.
— Что ж, удачи. Ты соответствуешь всем требованиям?
— Вроде бы да, — беспечно ответил он. — Может, напишешь для меня рекомендательное письмо? Буду тебе очень благодарен.
— Уверена, что ты отыщешь кого-нибудь более авторитетного для написания рекомендательного письма, — возразила я. — Однако я всегда
— Отлично. Подтверди, что я обладаю природным чутьем на инстинкты животных и понимаю, что чувствуют звери, даже если порой они неспособны выразить свои желания. — Уголки его красивых губ поплыли вверх.
В моей голове зародились нехорошие мысли, и мне вдруг захотелось перейти на более безобидную тему.
— Освальд, ты обещал мне помочь всем, чем можешь.
— М-м-м, — пробормотал он в ответ. И это было очень настороженное «м-м-м».
— Моя подруга организует девичник. Это будет в городе. — Я назвала ему время и дату и потребовала: — Ты дашь мне свою машину.
— Не уверен, — запротестовал было Освальд. — Гэбриел сказал, что КАКА по-прежнему…
— Ой, даже не начинай все это, Освальд Грант. Во-первых, я все равно поеду. Во-вторых, Гэбриел об этом не узнает. В-третьих, ты меня отмажешь.
— А что в-четвертых? — мрачно поинтересовался Освальд.
— В-четвертых, ты обещал.
Вид у него был нерешительный.
— А что если я скажу Гэбриелу и остальным?
— Хочешь удержать меня против воли? — спросила я и тут же пожалела об этом.
— Если тебе так приспичило, я поеду с тобой. И даже изобрету какую-нибудь отмазку, — заявил он. — Кто-то ведь должен проследить, чтобы ты не нарвалась на неприятности.
— Что ж, звучит успокаивающе, — саркастично заметила я. — Ты ведь никогда не доставлял мне неприятностей!
Я была страшно рада, что скоро увижусь со старушкой Нэнси, но торжествующую улыбку мне удалось-таки сдержать.
Мы натолкнулись на Эдну, которая шла из конюшни с корзиной, полной свежих яиц.
— Освальд, — обратилась к нему Эдна, — о чем это ты тут распространяешься?
— Доброе утро, бабушка. Я просто рассказываю Мил о том, что хочу пойти в ветеринарную школу.
— Ничего глупее в жизни не слышала. — Эдна отмахнулась от него и пошла в дом.
Наклонившись ко мне, Освальд тихо сказал:
— Видишь, никто не поддерживает моих интеллектуальных устремлений.
Его взгляд скользнул ниже и остановился на моей груди. Ага, интеллектуальные устремления, клянусь своей отощавшей задницей!
— Что ж, у меня куча дел и встреч, — проговорил он и помчался прочь по направлению к коттеджу. Собаки радостно потрусили за ним.
В этот день я написала несколько страниц, то и дело прерываясь, чтобы представить себе, как будет выглядеть сцена мести Себастьяну Беккетт-Уизерспуну. Один француз сказал, что месть — это блюдо, которое следует подавать холодным. Но если представится такая возможность, мое возмездие будет не менее жгучим и болезненным, чем стручок хабанеро' [46] , приложенный к свежей ране.
46
Хабанеро (habanero), в букв. Переводе «гавайский» (исп.). Самая острая разновидность перца чили.