Щелкни пальцем только раз
Шрифт:
– Значит, вы тоже заметили? Да, я думаю, что всегда была влюблена. Была ему беззаветно предана, поистине боготворила его. Мы с Уильямом сразу это поняли, как только приехали сюда в первый раз.
– А зачем вы приехали? Вы жили в «Доме на канале»?
– Нет, мы никогда там не жили. Но ему очень нравился этот дом. Он писал его несколько раз. А что случилось с той картиной, которую ваш муж мне показывал?
– Он привез ее назад, домой. Муж рассказал мне о том, что вы говорили о лодке, о том, что на картине вашего мужа лодки не было, лодки с названием «Уотерлили»...
–
– И добавили название: «Уотерлили». А человек, которого никогда не существовало, майор Уотерс, разыскивал могилу ребенка по имени Лилиан, но в этой могиле не было никакого ребенка, только детский гробик, наполненный похищенными драгоценностями. Эта пририсованная лодка была, должно быть, знаком, указывающим на то, где спрятано сокровище. Все замыкается на этом преступлении.
– Весьма вероятно... Однако нельзя быть уверенным в том... – Эмма Боскоуэн внезапно замолчала. – Она идет сюда, ищет нас, – быстро проговорила она.
– Кто?
– Нелли Блай. Идите скорее в ванную. Заприте дверь.
– Она обыкновенная сплетница, вечно сует нос не в свое дело, – сказала Таппенс, скрываясь в ванной.
– А я подозреваю, что не просто сплетница, – заметила миссис Боскоуэн.
Мисс Блай открыла дверь и вошла в комнату, торопливо и озабоченно, готовая оказать всяческую помощь.
– Надеюсь, вы нашли все, что вам нужно? – затараторила она. – В ванной есть все необходимое? И мыло, и чистые полотенца? Миссис Копли приходит и помогает викарию по хозяйству, но мне все равно приходится следить за порядком.
Миссис Боскоуэн и мисс Блай вернулись вниз вместе. Таппенс пришла в гостиную минуту спустя. Когда она вошла в комнату, сэр Филипп Старк встал, пододвинул ей кресло и сел возле нее.
– Вам так удобно, миссис Бересфорд?
– Да, благодарю вас. Очень удобно.
– Я с большим сожалением услышал о том, что с вами случилось, – проговорил он. Речь его отличалась известным шармом, однако голос, несмотря на глубину, был глухим и каким-то потусторонним, как у призрака. – Какие тяжелые времена нынче, коль скоро случаются такие происшествия.
Он, не отрывая глаз, смотрел ей прямо в лицо, и она подумала: «Он меня изучает, не меньше, чем я его». Она бросила быстрый взгляд на Томми, но он в это время разговаривал с миссис Боскоуэн.
– Что привело вас в Сэттон-Чанселор, миссис Бересфорд?
– О, мы хотим приискать себе домик в деревне, – сказала Таппенс. – Муж уехал на несколько дней на какую-то конференцию, и я решила проехаться по разным местам, чтобы выбрать симпатичное местечко – присмотреться, узнать, сколько это будет стоить, и так далее.
– Я слышал, что вы смотрели дом возле моста на канале, верно?
– Да, смотрела. Мне кажется, я видела его однажды из окна, когда ехала в поезде, и он показался мне таким симпатичным – по крайней мере, снаружи.
– Да, я согласен. Однако даже снаружи он требует заботы и внимания. Крыша и все такое прочее. С противоположной стороны он не так красив, не
– Конечно. Вообще, мне показалась странной идея разделить дом на две половины таким необычным образом.
– Да, но разные люди думают по-разному, – заметил сэр Филипп Старк.
– Вы никогда не жили в этом доме? – спросила Таппенс.
– Нет, никогда. Мой собственный дом сгорел много лет назад. Правда, часть его уцелела. Вы, наверное, видели его, или вам показывали. Он находится на горе, немного повыше дома викария. Горой в наших краях называют просто холм. Мой отец построил этот дом еще в 1890 году, а может быть, и раньше. Особняк, которым он гордился. В готическом стиле, несколько напоминал Бальморал. В наши дни архитекторы снова вернулись к этому стилю и восхищаются им, хотя лет сорок назад он вызывал у них отвращение. Это был в полном смысле «дом для джентльмена». – В его словах прозвучала легкая ирония. – Бильярдная, будуар, колоссальная столовая, бальная зала, не меньше четырнадцати спален, и в свое время – по крайней мере, мне так говорили – обслуживал этот дом целый штат прислуги, состоявший из четырнадцати человек.
– Судя по вашему тону, вы сами никогда его не любили.
– Верно, не любил. Я не оправдал надежд своего отца. Он был весьма преуспевающим предпринимателем и надеялся, что я пойду по его стопам. А я не пошел. Отец обошелся со мной очень благородно. Я получал каждый год вполне приличную сумму денег – тогда это называлось содержание, – и он оставил меня в покое.
– Я слышала, что вы интересуетесь ботаникой.
– Да, это одно из моих увлечений. Я собирал гербарии из полевых цветов в разных местах и в разных странах, в особенности на Балканах. Вам не приходилось бывать на Балканах и собирать там полевые цветы? Это изумительное место.
– Звучит заманчиво. А потом снова возвращались и продолжали жить здесь?
– Я давно здесь не живу, вот уже много лет. В сущности, я здесь не бывал с тех пор, как умерла моя жена.
– Ах вот как, – сказала Таппенс слегка смущенно. – О, я не... простите.
– Это случилось уже давно. Она умерла еще до войны. В 1938-м. Она была очень красивой женщиной.
– У вас в доме сохранились ее фотографии?
– О нет, дом стоит совершенно пустой. Вся мебель, картины и прочие вещи свезли и отдали на хранение. Остались только одна спальня, кабинет и гостиная, куда приезжает мой управляющий или я сам, когда возникает надобность заняться делами по имению.
– А имение не продали?
– Нет. Ходят разговоры о разных проектах, о разработках, связанных с землей. Я не интересовался, поскольку эти дела меня не занимают. Мой отец надеялся положить начало некоей феодальной династии. Я должен был ему наследовать, а после меня – мои дети, и так далее, и так далее. – Он помедлил немного и продолжал: – У нас с Джулией не было детей.
– Понимаю, – мягко проговорила Таппенс.
– Вот и получается, что мне незачем сюда приезжать. Я и не приезжаю. Все, что нужно, делает за меня Нелли Блай. – Он улыбнулся ей через комнату. – Она была для меня превосходным секретарем – лучше не бывает. Нелли Блай до сих пор занимается моими делами.