Щит дьявола
Шрифт:
— Послушайте, парни, — объявил он. — У меня в кармане скопилось сейчас сорок долларов. Если мне суждено пасть в этом наступлении, обещайте, что разделите между собой эти деньги и сыграете в память обо мне хорошую партию в покер. Обещаете?
Услышав это, бойцы расхохотались в ответ—расхохотались, пожалуй, даже слишком громко. Смеялся и тот боец, которому досталось за беспричинный смех среди ночи.
Теперь в доте уже никто не спал и не дремал. Грохот артиллерийских орудий достиг своего пика. Это означало, что артподготовка входила в завершающую фазу. За ней должно было последовать само наступление. Ждать осталось совсем недолго. Под железную дверь дота прокрался зыбкий серый свет —
— Похоже, сегодня будет отличный день, чтобы заработать себе «Пурпурное сердце», — хмуро проронил один из бойцов.
— Лично я бы не отказался получить «Пурпурное сердце», — произнес другой.
— Все зависит от того, за что именно дают тебе эту медаль, — сказал третий. — Если за ранение в ногу — что ж, нет проблем. Но если за проникающее ранение в живот — нет уж, увольте!
— Самая лучшая болезнь, которую можно заработать на фронте, — это «окопная ступня», — с презрением бросил капрал в очках. — Я думал, что даже такие тупые идиоты, как вы, знаете это. Ощущения, конечно, отвратительные — когда с твоей распухшей ноги стаскивают наконец обувь, то кажется, будто вся ступня истыкана острыми иголками. Но зато, братцы, эта «окопная ступня» обеспечила мне ровно девяносто дней в госпитале в Северной Африке. В настоящем чистом военном госпитале с белыми медсестрами! Вот так-то, братцы! — Вспоминая дни, проведенные в госпитале, он закатил глаза от восторга.
— А как насчет вставной челюсти? — проронил бледный веснушчатый пехотинец. — Я слышал, что тех, кто по каким-либо причинам потеряет свою вставную челюсть, отправляют в тыл, чтобы там ему сделали новую.
— То, что ты слышал, солдат, — это какая-то чепуха, — авторитетно буркнул сержант. — Как ты думаешь, для чего ты находишься здесь — для того, чтобы стрелять фрицев из своего «гаранда» [53] или чтобы грызть их зубами?!
— Господи, парни, ну что за чепуху вы тут все мелете?— проронил пожилой штаб-сержант, жевавший сигару. — Заработать себе медаль «Пурпурное сердце», получить «окопную ступню», потерять гребаную вставную челюсть… Какой это все идиотизм! Ведь правда заключается в том, что нам на самом деле противостоят старые инвалиды со стеклянными глазами и деревянными ногами. Это все, что крауты смогли наскрести сейчас, чтобы заткнуть прорехи на фронте. — Он сплюнул на солому, устилавшую пол дота. — Это все, что у них есть на аахенском участке фронта.
53
M1 Garand, американская самозарядная винтовка времен Второй мировой войны. — Прим. ред.
— Если честно, сержант, то для меня не имеет никакого значения, что тому человеку, который сидит за немецким пулеметом, недавно исполнилось сто лет, что он старый сифилитик или что-то в этом роде, — раздраженно бросил бледный веснушчатый пехотинец. — Его от нас в любом случае отделяет железобетонная стена толщиной в восемь футов, и у него хватает пальцев на руках, чтобы жать ими на гашетку пулемета и осыпать нас пулями!
— А теперь послушай меня, солдат… — начал было возражать ему штаб-сержант. Но ему так и не удалось закончить фразы. Снаружи вдруг яростно засвистели свистки, и хриплые глотки унтер-офицеров принялись выкрикивать старые, как сама война, приказания:
— А ну-ка, парни, вылазьте из своих дотов! Вы что, не в курсе, что мы воюем?!
Находившийся в своей штаб-квартире в отеле «Квелленхоф» бригадефюрер СС Дегенхардт Доннер яростно набросился на штурмбаннфюрера Шварца:
— Вы можете сказать мне наконец, где находится
Шварц, который только что сумел вывести из-под фатального американского обстрела пару сотен панцергренадеров «Вотана», которые до последнего удерживали Голгофу под натиском превосходящих сил противника, был с ног до головы заляпан грязью. Его буквально шатало от голода и усталости. Он с трудом облизал свои запекшиеся губы и хрипло произнес:
— Штандартенфюрер фон Доденбург выполняет ваш приказ, генерал. Вместе со штурмшарфюрером Краузе они на двух танках отправились останавливать продвижение американцев в районе Римбурга.
В волнении Доннер выронил свой стеклянный глаз и теперь нервно сжимал его своими длинными худыми пальцами.
— Что же это получается, штурмбаннфюрер? — воскликнул он. — До чего дошло одно из элитных подразделений СС — боевая группа «Вотан»? Ее командир отправляется останавливать прорыв целой американской дивизии всего на двух танках, в компании с 17-летним младшим офицером!
И Доннер неожиданно опустил голову вниз и закрыл лицо руками.
— Боже, — всхлипнул он, — где же фон Доденбург?!
Американские штурмовики наконец улетели. Но теперь вся местность вокруг троих эсэсовцев и их одинокого «тигра» буквально кишела неприятельскими войсками. В течение всей ночи Куно фон Доденбург, гауптшарфюрер Шульце и шарфюрер Матц слышали нескончаемый рев американских танков и бронированных машин, самоходных орудий и грузовиков, которые двигались в направлении Аахена. Фон Доденбург понимал, что они должны попытаться вырваться отсюда, пока не станет слишком поздно. Но как именно это можно было сделать?
Сидевший рядом с ним Шульце громко застонал. Фон Доденбург повернулся к нему. «Шульце серьезно ранен», — в который раз пронеслось у него в голове. Гамбуржец ворочался и стонал всю ночь, пока фон Доденбург и Матц поочередно несли обязанности часовых.
— Я осмотрю его плечо, — прошептал Куно. — Матц, посвети мне. Только прикрывай свет фонарика ладонью!
Штандартенфюрер разорвал окровавленную рубаху на большом мускулистом плече Шульце. В ране торчал осколок 20-миллиметрового американского снаряда. Вокруг него густо запеклась кровь; тонкая красная струйка стекала на волосатую грудь гиганта.
— Какое прекрасное тело, — с трудом проговорил Шульце. Его полузакрытые веки судорожно подергивались. — От его красоты просто захватывает дыхание… какое оно, черт побери, совершенное!
Куно фон Доденбург посмотрел на Матца. Вдалеке через поле с грохотом тащились американские грузовики. Шарфюрер облизал запекшиеся губы.
— Не смотрите так печально, командир, — проговорил он, явно почувствовав невысказанные страхи фон Доденбурга. — Мне кажется, гангрены у него все-таки пока еще нет. А этот неприятный тяжелый запах… хочется надеяться, что это — обычный запах тела нашего гауптшарфюрера. Пока же гангрены нет… — Он постучал по своей деревянной ноге: — Той, что лишила меня этой конечности.
Фон Доденбург был согласен с Матцем. Но он прекрасно понимал и то, что, стоит только грязи или гнилостным микробам попасть в рану Шульце, и ему будет грозить ампутация руки. Даже умудренный опытом доктор Диденхофен, начальник медицинской службы боевой группы СС «Вотан», не колеблясь, отсечет в таком случае руку гауптшарфюреру, чтобы не рисковать всей его жизнью.
— И как же, ты думаешь, мы должны поступить в этом случае, Матц? — спросил Куно.
Одноногий эсэсовец выключил фонарик. Шульце вновь погрузился в полубессознательное состояние. Его дыхание было неровным и прерывистым, почти конвульсивным. Несколько секунд Матц напряженно размышлял.