Щит Времени (сборник)

Андерсон Пол Уильям

– Да, но еще…

– Знаю. Разделяю твои чувства. Но теперь можно все наши страхи выбросить на свалку. Операция прошла как по маслу, – успокоил его Эверард.

«Не совсем так. Боль и опасность, гибель и увечья для стольких храбрых людей. Но видимо, я все теперь вижу в розовом свете».

– Я услышал шум и подумал… Спасибо, Мэнс, спасибо.

Эверард и Ванда сели на стулья по бокам кровати.

– Благодари Ванду, – сказал Эверард.

Денисон кивнул:

– Кого же еще? Она даже сократила на пять лет мой приговор, ты знаешь? Эти пять лет я могу теперь прожить в свое удовольствие. Мне и тех четырех лет хватило…

– С тобой плохо обращались?

– В общем-то нет.

Денисон

описал, как его захватили в плен.

– У тебя вошло в привычку попадать в ловушки, да? – поддел Эверард приятеля.

И сразу же пожалел о шутке, когда лицо Денисона помертвело, а губы прошептали:

– Да. Но было ли это случайным стечением обстоятельств? Я не физик, но читал и слушал что-то о квантовых полях вероятности и временных узлах.

– Не ломай себе голову, – поспешно произнес Эверард.

«Не стоит волноваться, даже если случай сделал тебя потенциальным источником неприятностей, готовых разразиться в любую секунду. Я и сам ничего не понимаю в этих теориях», – подумал он.

– Ты вышел из обеих ситуаций, благоухая, как роза. Видел бы ты меня. Спроси Ванду, мы встретились до того, как я принял душ. Рассказывай дальше.

Ободренный словами Эверарда, Денисон улыбнулся и послушно продолжил историю:

– Архикардинал был по-своему неплохой человек, хотя его положение ограничивало проявление добрых сторон характера. Являясь главой церкви, он, помимо этого, принадлежал к высшей знати Франции, которая включала в себя Британские острова. Ему приходилось посылать на костер еретиков и отдавать приказы о расправе над своевольными крестьянами. Архикардинал не возражал против таких деяний, поскольку почитал их своим долгом, не испытывая, однако, никакого удовольствия от этих обязанностей, подобно многим, кого я повстречал в том мире. В любом случае духовное звание было важнее светского. Короли в той Европе играли, скорее, роль марионеток.

Архикардинал Албин был интеллигентным и образованным человеком. Пришлось попотеть, дабы убедить его в том, что я на самом деле прилетел с Марса. Он терзал меня чертовски коварными вопросами. Я ведь явился из ниоткуда. Пришлось объяснить ему, что моя колесница мчится с невероятной скоростью, подобно пуле. Этот номер прошел, поскольку они не знают, что такое звуковой барьер. У них есть телескопы, и они понимают, что планеты – это отдельные небесные тела. Геоцентрическая система мира для них по-прежнему догма, хотя уже стало позволительно использовать гелиоцентрическую систему как математическую модель, облегчающую вычисления… Но дело не в этом. Там было столько странностей, даже в том изолированном мирке, в который меня поместили.

Видите ли, Албин не только поверил мне, но и захотел уберечь от ревнителей веры из инквизиции, которые допрашивали бы меня и пытали до полусмерти, а потом сожгли бы заживо на костре то, что от меня останется. Албин понял, что по-хорошему может выпытать из меня куда больше, он не разделял всеобщего ужаса перед колдовством. Да, он согласился, что здесь какое-то колдовство, но расценил его как более высокую ступень технологии со своими собственными ограничениями. Архикардинал поселил меня в своем поместье в пригороде Парижа. Все было не так плохо, за исключением, конечно, самого положения пленника, как вы сами догадываетесь. У меня были прекрасные комнаты, хорошая еда, мне позволили гулять вокруг дворца и в его окрестностях, но непременно под присмотром стражи. Еще пускали в библиотеку Албина. Он держал множество книг. Книгопечатание в то время уже существовало. Монополия на него принадлежала церкви и государству, незаконное обладание печатным оборудованием каралось смертной казнью, но верхушке общества книги были доступны. Они-то и спасли мой рассудок.

Архикардинал навещал

меня, как только представлялась возможность. Мы беседовали с заката до рассвета. Он был очаровательным собеседником. Я изо всех сил поддерживал его интерес к моей персоне. В конце концов удалось уговорить его установить знак в форме садового украшения. Я сказал, будто неземной ветер уничтожил мою колесницу и разметал ее обломки. Мои друзья с Марса тем не менее будут меня искать. Если кто-то из них, оказавшись здесь, увидит знак, то непременно приземлится. Албин замыслил захватить марсианина и его транспорт. Я не могу его осуждать. Он не намеревался причинять вред инопланетянину, если тот будет сотрудничать с ним. Марсианские знания, а возможно, и альянс с марсианами сулили многое. Западная Европа находилась в затруднительном положении.

Денисон замолк. Голос его задрожал.

– Не переутомляйся, – сказал Эверард. – Мы можем завтра поговорить.

Денисон улыбнулся:

– Это было бы просто жестоко с моей стороны. Ты чересчур любопытен. Ванда тоже. Я до сегодняшнего дня особенно не рассказывал о своих приключениях. Твои новости оживили меня. Налей мне воды.

Ванда пошла за стаканом.

– Как я понял, она правильно прочитала твое послание, – сказал Эверард. – Замысел состоял в том, чтобы заявить о присутствии сотрудника Патруля, но предупредить других путешественников во времени о том, что действовать надо чрезвычайно осторожно и не рисковать ради тебя.

Денисон кивнул:

– Что же, мы оба можем радоваться, что она все-таки рискнула. Ванда не только вырвала тебя из неволи, но и отменила дополнительные пять лет плена. Не сомневаюсь, эти пять лет тебе дорого бы обошлись.

Ванда вернулась с водой и протянула стакан Денисону. Тот принял стакан, задержав ее руку в своих.

– Быстро поправляетесь! – рассмеялась она.

Он усмехнулся и выпил воду.

– Ванда упоминала, что ты серьезно изучал историю того мира, – произнес Эверард. – На твоем месте ничего другого и не оставалось. Хотя бы ради того, чтобы отыскать, где и когда произошел сбой. Нашел?

Денисон, откинувшись на подушки, покачал головой:

– Не совсем. Средневековая эра – не моя специализация. Знаю что-то, как следует знать обыкновенному образованному человеку, но не более того. Я только смог установить, что когда-то в позднем Средневековье католическая церковь решительно одержала верх в соперничестве с королями и государством. Вчера мне кое-что объяснили про Рожера Сицилийского, и я припомнил, что в нескольких книгах он упомянут как исключительный злодей. Может, ты восполнишь пробелы в моих знаниях, рассказав о начальной стадии развития того мира.

– Попробую. А ты пока отдохни, – сказал Эверард, поймав взгляд Ванды. – В том мире, который мы аннулировали, Рожер и его старший сын, самый умный среди детей короля, пали в битве при Риньяно в тысяча сто тридцать седьмом году. Принц, унаследовавший власть, не смог управлять страной. Враг Рожера и союзник папы Иннокентия – Райнальф – отобрал у Сицилии все ее владения на материке. Вскоре сицилийцы лишились и своих африканских завоеваний. Тем временем умер Анаклет, и Иннокентий утвердился на престоле. Со смертью Райнальфа папа приобрел реальную власть в Южной Италии, равно как и в центральных районах страны. Могущество церкви обусловило выбор череды агрессивных пап. Они безраздельно завладели всей Италией и, между делом, Сицилией. Какое-то время история развивалась бурно. Фридрих Барбаросса восстановил порядок в Священной Римской империи, но не сумел уладить ссоры с курией. Тем не менее отсутствие раскола церкви и укрепление папских государств, неуклонно наращивающих силу, держало под контролем императорские амбиции в южном направлении. Они обратились на Запад.