Щит земли русской
Шрифт:
Воевода Радко, будто и не слышал вопроса о дани, сказал учтиво, но и с достоинством:
– Зима уже близка, знатный князь печенегов. А зима и вам и нам будет в тягость, если к ней не приготовиться.
– Великий каган зиму встретит в Кыюве, но прежде дань возьмет с вашего города, – гнул свое молодой князь Анбал.
– Но Русь не данник у печенежского кагана, говорили ведь уже вам о том! И Белгород не откроет вам своих ворот.
– На меч возьмем! – выкрикнул князь и руку на оружие положил, будто теперь же вознамерился привести угрозу в исполнение. Но воевода Радко улыбнулся в ответ,
– Пробовали ведь, князь. Или вновь есть желание гореть в смоле?
– Голодом изморим! – снова стал грозить князь, в досаде покусывая яркие губы: ему ли, князю Анбалу, препираться с этими упрямыми урусами? Мечам бы свистеть здесь по пыльным улицам… Но как ворваться через эти ворота?
– Сказали же вам наши посланцы – голод нам не страшен: земля нас кормит, из земли мы черпаем свою силу и корм. Из колодцев дивных. И избыва силе нашей не будет, хоть стойте под Белгородом десять лет!
Молодой князь надменно улыбнулся, дернул длинными усами. Злобным огнем засветились узкие черные глаза.
– Покажите тогда ваши колодцы. Видеть хочу, чем питают они вас. В колодцах этих та же вода, что и по всей земле!
Воевода ответил не спеша, будто в раздумии: а показывать ли ворогу волшебные колодцы?
– Не говори так, князь, сути не ведая. Бог неба принял нас под свою суровую руку и даровал нам эти колодцы, чтобы наша крепость стала щитом для всей Руси. Идемте! Решился я показать вам диво. Да ведает степь о силе нашего бога и земли нашей!
Вольга спрыгнул с откоса на дорогу. Следом за ним, морщась от боли, съехал на спине Боян. Побежали, обгоняя строй дружинников. А вот и старейшина Воик с ратаем Антипом. Вольга хотел упрекнуть деда: зачем сам ушел, а его не взял с собой проводить отца Михайлу за ворота? Но старейшина упредил его, обрадовался, увидев, и тут же перенес руку с плеча Антипа на плечо Вольги.
– А ты, Антип, иди за посадником да воеводой. Мы теперь с Вольгой неспешно пойдем следом за вами.
Вольга с досады чуть не застонал. «Куда теперь успеешь? Все интересное и важное пройдет, пока мы до торга посохом достучим!»
Но старейшина, видя его нетерпение, и сам не мешкал.
– Ты не рвись, Вольга, а посмотри направо, – сказал он. – Печенежский князь все глазами по сторонам зыркает! А без него да без воеводы ничего не будет делаться, – сказал старейшина и чувствительно налег на плечо Вольги.
Когда печенеги перешли торг и приблизились к восточной стене, увидели дружинников у колодца. Молодой князь на какой-то миг задержал свой шаг, словно раздумывая, не повернуть ли назад. Воевода Радко заметил нерешительность посланца и сказал:
– Не страшись, достойный князь, это и есть один из наших дивных колодцев с земной пищей. Пропустите нас, люди, – обратился он к сгрудившимся вокруг белгородцам. Дружинники копьями отгородили проход печенежскому князю и его стражникам.
Князь недовольно передернул сильными плечами и подступил ближе к срубу – нукеры плотно встали за его спиной. Возле колодца распоряжался посадник Самсон, важный и с чуть потным лицом. Рядом же была и посадница Марфа – телом полная, под стать самому посаднику. Она разводила огонь в пяти шагах от сруба, неподалеку от изгороди бондаря Сайги, погибшего-таки,
Посадник Самсон медленно и осторожно прикрепил бадью к длинному шесту и, перебирая по нему руками, начал опускать его в колодец.
Старейшину Воика белгородцы пропустили вперед, и он встал рядом с воеводой Радком, не выпуская плеча Вольги. Вольга радовался, что теперь все увидит. «Ох, какое лицо суровое у печенега! – ужаснулся он. – А глаза какие злые, – продолжал разглядывать князя Вольга. – Не смотрит ими печенежина, а кусает…»
Из-под земли раздался далекий плеск. Вольга перевел взгляд на посадника Самсона, приподнялся на цыпочки, как будто это поможет ему раньше других заглянуть в колодец и узнать: что же там?
Посадник Самсон медленно и осторожно начал поднимать бадью из колодца. Вокруг уже дым шел от костра, теплый и горьковатый. Марфа повесила над огнем кованный из меди, закопченный снизу горшок, широкий, с высокой ручкой. Посадник ловко снял с шеста чем-то наполненную бадью и понес к уготовленному походному очагу. Молодой князь встал рядом и с интересом смотрел, как лилась из бадьи в горшок мучная болтушка. Нукеры за спиной князя тихо и недоверчиво перешептывались, толкая друг друга локтями и щитами.
– Подайте чаши! – раздался ровный голос Марфы.
Дружинники передали ей деревянные чаши с высокими краями. Марфа большой ложкой черпала из горшка кисель, наливала в чаши и передавала воеводе.
«Хлебнуть бы теперь, – подумал голодный Вольга. – Хоть бы один большой глоток киселя!» Он даже телом подался вперед, но старейшина слегка надавил на плечо сухопалой рукой – дескать, не мешай!
Воевода Радко подошел к печенежскому князю, но князь не принял чаши, пальцем указал на кисель и что-то негромко произнес по-своему, обращаясь к толмачу Ежку.
– Просит испить из чаши, боится, не отравлено ли, – проговорил мрачный Ежко. Воевода оправил усы, улыбнулся.
– Добр'o же, – сказал он и поднес чашу к губам. Пил, обжигаясь. Вольга, глядя на воеводу, на чашу в его сильных руках, облизывал истрескавшиеся до крови губы, будто и ему кисель жег рот. Потом Марфа в ту же чашу налила кисель и князю. Он осторожно – не обжечься бы! – поднес чашу к черным усам и отхлебнул, потом еще раз…
– Угостите и воев печенежских, – сказал воевода Радко.
Печенежские нукеры пили русский кисель охотно, а один, совсем еще молодой – у него было надорвано стрелой правое ухо, – даже языком прицокнул в знак одобрения и протянул миску к Марфе, а сам пальцем внутрь указал: налейте, дескать, еще. Но князь Анбал так зло глянул в его сторону, что миска выскользнула из рук, стукнулась о землю, охнула и покатилась, обрастая пылью, к ногам Марфы.
– Прошу печенежского князя к другому колодцу, – позвал воевода Радко. Печенег безмолвно последовал за ним, волоча по пыли длинный меч в черных ножнах. Теперь остановились на пустыре против двора кузнеца Михайлы. Вольга снова протиснулся вместе со старейшиной Воиком в первый ряд белгородцев, а протиснувшись, стал смотреть на князя. Теперь печенег сам прикрепил деревянную бадью и опустил шест колодезного журавля вниз. Опять что-то плеснулось глубоко под землей, и Вольга чуть слышно спросил старейшину: