Щит земли русской

Буртовой Владимир Иванович

– Переведи, добрый человек, молодому князю, что на Руси издавна считают так: кто кричит – тот боится, а кто грозится – тот, значит, слаб! Нам же что за смысл грозить, мы своей волей пришли в ваш стан. Видели мы князя у брода через Рось, видели и у стен Белгорода. Что же не хватал он нас в полон?

Самчуга торопливо перевел князю Анбалу слова Ярого, Князь зло плюнул под ноги, вскинул было плеть над головой, но грозный окрик старого хромоногого Уржи остановил его. Нукеры окружили русичей и, что-то говоря по-своему, отвели их вниз с холма, жестом дали знать – ждите решения великого кагана здесь.

* * *

– Никого

не подпускать близко, – распорядился Уржа. На искаженном шрамами лице старшего нукера кагановой охраны не отразилось ничего: молчаливым поклоном он дал понять князю, что его повеление будет исполнено и что ни кто не услышит ни единого слова, которое произнесет великий каган в своем шатре.

Уржа подошел к Белому Шатру. «Тимарь теперь, наверное, места себе не находит от упрямства русичей, – усмехнулся Уржа. – Ждал слов покорности от прибывших переговорщиков, а они советуют кагану убираться в свои вежи». И неожиданно с завистью к брату подумал, что править Тимарь любит, а грязную работу за него делает он, Уржа, которого во всех печенежских стойбищах – он знал это – зовут Тарантулом. Этим прозвищем пугают младенцев. Вот если бы у него в собственном шатре подрастал молодой орел, как Араслан у Тимаря, тогда еще неизвестно, кто сидел бы сейчас на красной подушке каганов – он или его брат Тимарь! Потому и озабочен Уржа – сберечь власть для рода, для Араслана. Вот теперь, кажется, у него созрел замысел убрать самого опасного врага – Анбала, внука бывшего великого кагана Кури… А родичи Анбала потом покричат да и успокоятся, когда-то еще такой отваги князь среди них появится?

Уржа оглянулся – русичи, окруженные нукерами, усаживались у подножия холма на траве, о чем-то переговариваются между собой, на свою крепость оглядываются. И князь пристально посмотрел на Белгород: самому бы сходить туда и все выведать, но другое надумал он – пошлет недруга…

У входа в Белый Шатер князь Уржа резко остановился – чуткое ухо привычно уловило отдаленный топот скачущих коней.

– Кто скачет? – спросил он у старшего нукера, который стоял по ту сторону шатра.

Некоторое время было тихо – нукер всматривался во всадников – потом хриплым голосом ответил князю:

– Гонец спешит, князь. Кони, вижу, сбиваются в беге, притомлены дальней дорогой.

Князь Уржа по примятой траве обошел шатер, встал, прикрыл глаза от полуденного яркого солнца: скакали двое. На легком ветру трепетали длинные конские хвосты, привязанные под наконечниками копий.

– Пусть старший из них войдет в шатер! – от нетерпения Уржа напрягся всем телом, по запыленным лицам гонцов пытаясь заранее предугадать, с доброй ли вестью прискакали издалека. Одно понял сразу – не из Саркела гонцы!

Худощавый, обветренный всадник ловко отстегнул пояс с оружием, бережно положил на траву копье и щит и только после этого в сопровождении настороженно следящего за ним телохранителя приблизился к Урже и пал ниц перед ним.

– Выследили, князь.

– Говори! – поторопил Уржа, с трудом сдерживая нетерпение. Позавчера на рассвете дозорные известили кагана, что по Днепру мимо Киева спустилась на больших лодиях сильная дружина урусов. Тимарь повелел узнать – куда идут урусы, что замышляют? Может, надумали

вместе с тмутараканцами ударить и разорить каганову столицу?

– Под вечер урусы пришли в город Родню, – прошептал гонец, приученный передавать плохие известия едва ли не в большое волосатое ухо князя Уржи. – Опасались урусы наших доглядчиков, потому и сидели до тьмы в лодиях. Когда стемнело, вошли в город. Сколько – сосчитать не удалось, но не малая дружина, тысяч до пяти.

Уржа молчаливым взмахом руки отпустил гонца, постоял минуту, осмысливая услышанное, поторопился в шатер.

В окружении пятерых самых надежных телохранителей, закусив губы, стоял насупленный Тимарь. За спиной брата, обнажив меч, сверкал черными глазами Араслан – этот готов хоть сейчас кинуться в драку с родственниками Анбала, ему мало заботы, что, по всей видимости, князь урусов Владимир уже подошел с дружиной под Киев или где-то совсем близко. А стало быть, в любой день может ударить по вой ску. До свары ли между собой?

– Всех! Всех надо с корнем выдрать, как занозу из ладони! Останется под кожей колючка – меча в руке не удержать! – такими словами встретил вошедшего Уржу молодой княжич. – Самовольничает Анбал! Перед своими родственниками себя возвеличивает, без дозволения великого кагана на переговорщиков набросился. Не ждать нам добра от родичей Кури!

– Всему свой черед. Когда выдергиваешь большую колючку, из-под кожи идет кровь. Маленькую колючку тело само выжимает прочь, безболезненно. Гонцы прискакали от Родни, брат, – негромко сказал Уржа.

Настороженным взглядом встретил Тимарь слова о гонцах: добрых вестей он не ждал. Чтобы скрыть противную дрожь в пальцах, накрепко сцепил их на груди. Подрос Анбал – и конец его спокойного правления. Теперь каждую минуту жди в спину отравленную стрелу, любой час может вспыхнуть, подобно степному пожару от молнии, княжеский мятеж. И где? Если бы в родном становище, а то на земле урусов. И почему мешкает брат? Можно нанять кого-нибудь и сразить ночью стрелой из приречных зарослей – сказали бы, что урусы подстерегли. А теперь и своего сына беречь надо пуще глаза – родичи Анбала тоже умеют стрелы по ночам пускать!

– Со дня на день подойдет к Кыюву, если не подошла уже, дружина кагана Владимира, – негромко сказал Уржа. Тимарь поджал губы – досиделись под Белым городом! Дождались выкупа!

– Точно ли каган урусов пришел?

– Дружину в Родню выслал, пешую, – сообщил Уржа. Сел на ковер около красной подушки, сцепил длинные жилистые руки на коленях. – Почему каган урусов не послал дружину под Белый город на нас?

– Не вся еще собралась из полуночных земель, – догадался Тимарь. – А эта мала против нашего войска. Со спины зайти хочет, броды перекрыть.

Уржа молчаливым кивком головы согласился с братом – должно быть, так.

– Торки сошлись единым становищем. И тоже под Родней. Они и дадут урусам коней. Их отряды уже перехватывают наши заставы, ловят гонцов и вяжут их.

– С каганом урусов снюхались, безродные шакалы! – Тимарь не выдержал и, размахивая кулаками, заметался по шатру. – Найду я на них силу! С собой звал в поход – не пошли, слабосильными сказались. Придет срок – рабами будут! – и погрозил в сторону далекого Заросья, где кочевали торки.