Щит
Шрифт:
После небольшой паузы Балидор улыбнулся.
— Ты, скорее всего, ещё не видела такого у видящих? Этой связи?
— Ты имеешь в виду Ревика и Элли? — Касс покачала головой. — Нет, но я слышала шутки на эту тему. Они оба вернутся чокнутыми?
Балидор весело щёлкнул языком и показал отрицательный жест.
— Они будут другими. Отчасти это биологическое, — он улыбнулся уголком рта. — А ещё я думаю, что ты права. Делиться информацией о времени в Сиккиме едва ли будет приоритетной задачей, учитывая обстоятельства. Если Дигойз не рассказал
Касс поёрзала на стуле.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она. — Им ведь придётся хотя бы часть времени провести за разговорами? Ходить на прогулки. Играть в нарды.
Он прочертил пальцем линию в воздухе — «нет» на языке видящих.
— Маловероятно, — сказал он. — По крайней мере, на несколько недель. Учитывая, сколько они ждали, это может занять дольше времени, — он слегка улыбнулся. — Они будут говорить, да. Но не так, как ты думаешь.
— Несколько недель? — переспросила она. — Серьёзно?
Он пожал плечами, помешал чай и положил ложку на расшатанный стол.
Когда он вновь посмотрел ей в глаза, его взгляд сделался серьёзным, почти что печальным.
— А ты, Кассандра? — спросил он. — Как у тебя дела… учитывая все, что с тобой случилось?
В его серые глаза вернулся интерес, и он пересиливал вежливость.
Она поколебалась при виде этого взгляда, затем пожала плечами, снова посмотрев на дождь, заливавший долину.
— Я сплю не очень хорошо, — сказала она.
Он сочувственно щёлкнул языком, издав почти мурлычущий звук. Взглянув на него во второй раз, Касс заметила, что Балидор смотрит на неё. Однако этот пристальный взгляд не нервировал её и, похоже, ничего не требовал в ответ.
Ещё мгновение спустя она почувствовала, что расслабляется. Вторя его позе, она вытянула ноги и скрестила лодыжки. Балидор отпил ещё глоток чая, и его взгляд вернулся к долине.
Они погрузились в приятное молчание. Небо только-только начинало темнеть, облака окрашивались рубиновым цветом и более бледными оттенками розового.
Они вместе наблюдали, как солнце садится за горами.
Глава 28
Медовый месяц
Вдалеке разлетаются окна старого ржавого склада. Я вижу, как мальчик с черными волосами смеётся, кричит в небо…
Я подняла голову, щурясь, чтобы разглядеть что-нибудь в кромешной темноте комнаты.
Я все ещё слышала звук бьющегося стекла.
Мы как-то добрались до кровати.
Не знаю, когда или как. Ревик всем телом обвился вокруг меня, мои ноги лежали между и поверх его ног. Он крепко держал меня, удобнее устраивая своё длинное тело, и…
Я слышу голоса, как будто издалека.
Поляна в темноте, за исключением нескольких огоньков, покачивающихся по полукругу и обрисовывающих силуэты в тени. Солнце уже исчезло. Я не помню, как оно садилось, и дождь не прекращался, но стало холоднее. Я пытаюсь
… и издала резкий хрип.
Все моё тело болело, буквально от кожи головы до ног, но мой свет вплёлся в его свет, когда Ревик отреагировал на резкое движение моего тела. Тяга началась вновь, где-то в районе пупка.
Всплыли образы того, что происходило ранее, когда мы ещё не отрубились на кровати. Мои пальцы обхватывали его запястье. Я лежала под ним, на животе, наши тела сделались скользкими от пота, и Ревик читал меня, стараясь не сорваться, потому что я была уже близка. Я обернулась, и на мгновение мы очутились в каком-то другом месте, и вокруг нас сомкнулись деревья.
Его открытые глаза сияли ослепительным изумрудно-зелёным светом в темноте.
Ему понадобилось больше времени, чем мне, чтобы отпустить контроль.
Во-первых, Ревик был намного сильнее меня. Он говорил, что боится причинить мне боль. Чего он не говорил, так это того, что он боится, будто я не очень хорошо отреагирую на него, если он действительно даст себе свободу. Он работал в качестве профессионала; он беспокоился, что я посчитаю его извращенцем, что мне незнакомы странности, неизбежно присущие сексу видящих… что мне не придётся по нраву его сексуальная жизнь. Ревик считал себя более странным по сравнению с остальными. Из его беглых мыслей я не могла выцепить точные причины, но это как-то связано с реакцией других на него.
Девственность его возбудила. Она тронула его — сильнее, чем Ревику было комфортно признать, по крайней мере, поначалу. Это как-то связано с тем, что видящие во время секса оставляют отпечатки, а он чувствовал там лишь меня.
Это также нервировало его.
Когда я наконец добилась, чтобы он расслабился, это не привело к извращениям как таковым.
Я увидела это в его глазах.
Контроль ускользнул от него, скатываясь все быстрее, пока всего его лицо не изменилось, сделавшись таким молодым, почти не узнаваемым — и Ревик тут же перевернул меня на спину. Его боль окутала меня, густая и почти полная отчаяния. Он казался потерявшимся в ней, в этом одиночестве, граничившим с ненавистью к себе, с желанием столь старым, и все же как будто знакомым. Он занимался со мной любовью так, словно пытался сломать что-то в себе, его руки обхватывали меня так плотно, что я едва могла шевелиться. Не отрывая взгляда от моего лица, Ревик входил в меня так глубоко, что я вскрикивала от каждого толчка.
Его страх парализовал меня. Страх, что я от него уйду… что кто-то меня заберёт, что нас опять разлучат, что он меня отпугнёт. Это чувство сделалось почти ожесточённым к тому времени, когда он кончил — до такой степени, что он впился зубами в моё плечо, стараясь войти ещё глубже, раз за разом спрашивая меня своим светом, люблю ли я его.
Мы находились перед камином.
Я только что в первый раз сделала ему минет, и почему-то это повлияло на него даже сильнее соития — в тот момент, по крайней мере.