Считай звёзды

Paprika Fox

Слежу за тем, как парень дергает заусенцы на своих пальцах, до крови, и ерзаю, садясь ближе к нему. О’Брайен не обращает на меня внимания, он слишком погружен в свои мысли, явно негативные, если учесть то, как омрачено его бледное лицо, а жесткий взгляд врезается в пространство перед собой. Смущенно сглатываю, осторожно скользнув кончиком языка по губам, чтобы увлажнить их, и опираюсь руками на кровать, подавшись лицом к шее парня, аккуратно коснувшись её горячей кожи губами.

Он такой теплый.

Чувствую, как он глотает сухость, хрипло шепнув:

— Не сейчас, — ладонью потирает свой лоб, тяжко выдохнув и прикрыв опухшие веки. — Я очень… — пытаюсь игнорировать свой собственный жар, вызванный смущением, пока мягко целую его шею. Каждое мое прикосновение губ вызывает у него глотательный рефлекс. Одной ладонью касаюсь его шеи, сжимая пальцами под подбородком, сбиваю его попытку заговорить,

оттого он долго соображает, повторяя:

— Очень пьян, — глубоко вздыхает, когда я прикусываю его кожу, после осторожно скользнув языком по «поврежденному» месту, дабы смягчить свое воздействие. Кажется, напряжение в его теле лишь усиливается, но это временный эффект.

— Райли, — нотка строгости пронзает моё сознание, заставив отпрянуть от его шеи и поднять взгляд. Смотрю на Дилана, который искоса отвечает на зрительный контакт, одной ладонью сдерживая мою руку. Дыхание тяжелее. Приподнимаюсь, поворачиваясь туловищем к О’Брайену, не сводя с него взгляда, как и он продолжает пристальное наблюдение. Хмур. Но я не верю данным эмоциям, поэтому привлекаю его внимание очередной попыткой увлажнить свои губы. Он мельком опускает глаза, проследив за быстрым движением моего языка.

— Ты напряжен, — ставлю перед очевидным фактом, попробовав скользнуть ладонью ниже, но Дилан не выпускает мое запястье из хватки, вновь глотнув воды:

— Ясное дело, — кажется, хочет ещё что-то добавить, но не успевает собрать мысли воедино. Я подаюсь лицом вперед, губами касаясь его щеки, и не могу не улыбнуться с реакции О’Брайена, который буквально вжимается в стену затылком, сжав губы:

— Райли… — не может. Резким движением выдергиваю свою ладонь, скользнув ею ниже, к его груди, и пальцами берусь за бегунок кофты, настойчиво потянув вниз. Дилана странно трясет, думаю, у него спазмы или судорога. Господи, ему необходимо расслабиться.

— Кусок, я… — О’Брайен жестко процеживает, больно хватая меня за плечо, но не меняюсь в лице, расстегивая его кофту, и ладонью проникаю под ткань футболки, с приятной вибрацией в своей груди пальцами касаясь напряженного живота. Он ведь не пытается отдернуть мою руку, значит…

Приподнимаю голову, губами прижимаюсь к его горячему лбу, чувствуя, как Дилан выдыхает мне в шею, нервно сменив положение ладони, которой хватается за мой локоть, судорожно всасывает кислород, как только мои пальцы аккуратно настигают края его джинсов. О’Брайен напряженно процеживает:

— Райли.

— Позволь мне, — горю от смущения, заикаясь, выпаливая свою просьбу. Смотрю в глаза парня, который моргает, не в силах дать мне больше свободы действий:

— Я очень, — вновь повторяет. — Пьян, — будто боится, что под воздействием алкоголя может сделать что-то неправильное. Качаю головой, морщась. Плевать, О’Брайен. Мне всё равно. Я хочу помочь тебе. Быть в чем-то полезной. Приносить не только проблемы. Мне охота сделать что-то приятное. Тебе.

Оставляю поцелуи на шее, медленно опускаясь ниже, к плечам, одной ладонью оттягивая ворот футболки, чтобы открыть себе больше пространства, которого можно касаться губами. Дилан продолжает противиться, но уже не так активно. Его голова еле сохраняет нормальное положение, покачиваясь то в одну сторону, то в другую, что-то бубнит хмуро, но мне не разобрать. Я не особо стараюсь, полностью отдаваясь тому, чем занимаюсь. Второй ладонью продолжаю осторожно надавливать на низ живота парня, напряжение которого ощущается каждым пальцем. Возможность проследить за постепенным возбуждением — она потрясает меня, вызывая на коже мурашки и щекотливую боль где-то между ног. Такую тянущую, своеобразную, но почему-то приятную. Боже, мне так нравится щупать его кожу, пробовать её на вкус. Это нормально? Нормально, что меня такие незначительные вещи сводят с ума? Аромат кожи, волос, пульсация крови от давления, что могу ощутить, прижавшись губами к выпирающей вене на его шее. Его дыхание. Ведь, что может быть фантастического в запахе никотина и алкоголя? А вкус? Я больно жадно и внезапно для Дилана сжимаю его лицо ладонями, наверное, с нездоровой охотой целую его губы, первым делом проникнув языком в его рот. Это не похоже на меня. Так сильно хотеть. Никогда бы не подумала, что я буду тем, кто начнет требовать от другого интима. Особенно, когда этот самый «другой» — Дилан О’Брайен, человек, которого постоянно ругаю за извращенное поведение.

А сама… Не лучше.

Парень по-прежнему морщится, проявляя еле заметное сопротивление, в серьезность которого мало верится, учитывая то, насколько активно он начинает отвечать на глубокий поцелуй, руками захватив меня в крепкие объятия. То, как сильно его пальцы стягивают ткань рубашки, вызывает дрожь удовольствия. Продолжаю грубо сдерживать

его лицо, надавливая своими губами на его, чтобы открыть рот парня шире, иметь возможность проглотить его глубокий стон. Такой тихий, но я его улавливаю, сильно сжав пальцами ткань его джинсов на уровне молнии, и О’Брайен громко втягивает воздух через нос, ладонью надавив мне на затылок. Берет происходящее в свои руки, пальцами сжав пряди моих волос, и тянет мою голову назад, заставив оторваться от его губ. Тяжело вздыхаю, рукой схватившись за его плечо, а ладонью второй сильнее надавливаю на его молнию, вызывая у О’Брайена серьезную дрожь в мышцах. Он горячо дышит, свободной ладонью скользнув по моей руке, к запястью, пальцами которого ощущаю его напряжение под тканью джинсов. Носом трусь о его висок, дышу в такт, сгорая от смущения, что кружит голову. И не только мне. Дилан затуманенным взглядом наблюдает за мной, пока одной рукой продолжает сдерживать за волосы, а другой помогать мне двигать ладонью, порой судорожно сжимая её, чтобы я приостановилась и дала ему украдкой перевести дух. Губами касаюсь его виска, не в силах воздержаться от желания языком пробовать горячую кожу. Мне не удается терпеть смущение. Я поверить не могу, что в моей голове могут рождаться подобные желания, что я вообще способна хотеть чего-то столь интимного. Одно дело, когда ты задумываешься об этом за кружкой чая, понимая, насколько это «мерзко», другое — когда ты видишь его. Слышишь, как он дышит. Наблюдаешь за каждым его глотком воды во рту. Чувствуешь это безумное биение в груди. Имеешь возможность трогать пальцами каждый участок тела, какой только пожелаешь. Ты видишь, как ему приятно, видишь, что он испытывает, и невольно хочется сделать больше. Доставить ему удовольствие, не имея точного понимания, как и чем оно достигается. Видимо, это скрыто внутри каждого. И человек не будет подозревать о наличии чего-то подобного, пока не окажется в ситуации, требующей от него полного искреннего раскрепощения.

Я открыта. Прямо сейчас. Перед Диланом, аромат кожи которого лишает здравомыслия.

Кажется, парень сам забывает о своей же просьбе прекратить. Он целует изгиб моей шеи, давно держит веки закрытыми. Губами скользит выше, подобно мне закусывает мягкую мочку уха, заставив меня наклонить голову, смущенно потереться лицом о его плечо. Будто я пьяна. Ощущение именно такое. Голова тяжелая, комната покачивается перед глазами, и не удивительно, что мне не удается понять с первого раза, чего от меня требует О’Брайен:

— Сядь, — на вздохе просит, выдавливая слова в изгиб моей шеи, и хмурится, морщась, словно ему с трудом удается двигать языком. — Сядь, — повторяет, кое-как выпрямившись, а я не соображаю. Я тянусь поцеловать его, но удается лишь коротко коснуться губ парня, который жестко берет меня за талию, принуждая к выполнению поручения. По-прежнему не понимаю, чего он хочет, но слушаюсь, еле приподнимаясь на колени вялых от приятной дрожи ног. Накрывает очередная волна смущения, когда Дилан усаживает меня на свои бедра, сильно придавив моим тазом. Легко теряю равновесие, ладонями упираясь в стену по обе стороны от головы О’Брайена, к которому наклоняюсь, успев остановиться, чтобы не коснуться грудью его щеки, но парень сам давит на мою спину, зубами больно прикусив кожу ключиц. Вскидываю голову, прикрыв веки, и выдыхаю с наслаждением, качнувшись на его бедрах, и внизу живота разгорается щекотливый дискомфорт, знакомый мне с недавних пор. Дилан возвращает свои ладони мне на талию, проявив настойчивость. Хочет, чтобы я двигалась, но моя голова идет кругом. Сосредоточиться на чем-то сложно, так что парень одной крепко держит меня, помогая двигаться на нем, пока я окончательно не теряюсь в своих ощущениях, уткнувшись щекой в его висок. И дышу. Активно. Сбито. Пока Дилана трясет. Мне жарко. Мне настолько жарко…

— Сними, — еще одно хриплое указание. Совершенно не думаю, когда еле отталкиваюсь ладонями от стены, чтобы сесть ровнее, переношу руки на плечи парня, на его грудь, скользнув ниже, и касаюсь пальцами верхней пуговицы рубашки, ворот которой пережимает мне шею. Кое-как справляюсь с первой пуговицей. Не могу сосредоточиться на выполнении действия, ведь всё мое внимание уделено тому, с каким ожиданием парень следит за моими пальцами, продолжая осторожно покачивать мои бедра на своих. Расстегиваю полностью, ладонями скользнув по плечам Дилана, потянув рукава его кофты ниже, а сам О’Брайен пальцами одной руки забирается под чашечку лифчика, моментально вызвав у меня приступ удушья. Он так смотрит… На мою грудь, пока накрывает её ладонью, сжав, и внезапно для меня поднимает взгляд, налаживая наш зрительный контакт. Смотрит. Вижу, как напряженно стискивает зубы, скользнув руками по моей спине, нащупав застежку лифчика, и подается вперед, еле оторвавшись спиной от стены: