Считай звёзды
Шрифт:
Вынимаю из рукавов футболки руки, начав натягивать лифчик, и мне не требуются особые способности к ощущениям, чтобы почувствовать на себе внимание. Действия парня легко предугадать, зная о его слегка пошлых повадках. Хотя, честно, начинаю проще относиться к попыткам Дилана каким-либо способом смутить меня. Дело даже не в том, что это часть его характера, он просто такой. И, признаюсь, порой его шуточки и подколы неплохо разряжают обстановку.
Стою к нему спиной, не справляясь с застежкой лифчика. Пальцы еще слабые, мое тело погружено в поверхностный сон, поэтому не удивляюсь своей неспособности к достаточно обыденным действиям.
— Тебе помочь? — Дилан пускает смешок, рассчитывая,
— Да, — направляюсь к нему. — Никак не могу… — шепчу, хмуря брови, и сажусь на край кровати. Еще один повод заставить О’Брайена шевелиться. Он сам заставляет себя сесть. Веки растирает, откидывая «послесонное» состояние, и подносит ладони к моей спине. Готовлюсь к холодному прикосновению, но следует иное: теплые пальцы. Это так необычно. Без сомнений, Дилан хорошо и крепко спит в последнее время. Улыбаюсь, вслушиваясь в его глубокое дыхание. Будто ещё спит. Возможно, сегодня такое утро, но любое действие со стороны парня умиляет меня. Даже простое дыхание. Знаете, оно такое… Не могу объяснить. Прозвучит непонятно, но оно привычное.
Удивительно, О’Брайен воздерживается от колких шуточек, пока справляется с застежкой моего лифчика, после чего ладонью смахивает пряди моих волос с плеч, позволяя им скрыть кожу лопаток.
— Благодарю, — улыбаюсь, поднявшись, и поправляю футболку, обратно натягивая рукава. Оглядываюсь на парня, рухнувшего обратно лицом в подушку и уже собирающегося накрыться одеялом. Ладно, пусть спит.
— Я в ванну, — открываю дверь.
— В смысле, мыться? — Дилан резко приседает, насильно отгоняя от себя сон. — В таком случае, я с тобой, — улавливаю ту самую нотку «проказника» в его голосе, и с усмешкой оборачиваюсь, перешагнув порог комнаты:
— В смысле, умыться, извращенец, — хихикаю с того, как он опускает руки, морщась, и ложится обратно на кровать, разочарованно фыркнув:
— Неинтересно.
Не отвечаю, одарив О’Брайена довольным взглядом, который он, конечно, успевает поймать: лежит на животе, секунду выдыхая в подушку, и поворачивает голову, демонстративно фыркнув.
Шагаю по коридору. Солнечному свету нет возможности проникнуть сюда. В комнатах есть окна, оттого там немного душно. Так что, попав в коридор, с приятными мурашками воспринимаешь легкую прохладу. Поправляю шнурки на шортах, сильнее затягиваю их, а то спадают с бедер, что неуместно, учитывая, с каким трудом я влезала в них в начале этого года. Интересно, сколько килограмм я сбросила? Или ткань растянулась?
Дома тихо. В последнее время я не часто разговариваю с отцом. Он очень занят продажей дома и написанием своей новой книги, да и Лиллиан вне очереди на общение. Каждый раз, когда у меня находится возможность взаимодействия с ним, эта женщина обрывает её, переводя всё внимание отца на свою особу. Не стремлюсь, но порой охота поболтать с отцом наедине, без его «секретарши».
В такой час жители дома спят. Мне самой с горем пополам удается отогнать тянущее желание отдаться слабости и вернуться в кровать, тем более, когда там валяется О’Брайен, но нет, я не сдаюсь, открывая дверь ванной комнаты. Ищу ладонью переключатель. Щелчок — и в глаза бьет слабый, немного тусклый свет лампы. Подхожу к раковине, поднимая руки выше, и тянусь к потолку, издавая сонное мычание. Так хорошо и спокойно. Теперь понимаю, откуда у меня такая любовь к ранним подъемам: утро, рассвет, всеобщая тишина. Время для себя. А тот факт, что в коридоре появляется хромающий парень, не уничтожает мое приятное одиночество. Конечно, радуюсь его еле проявляемому послушанию,
Включаю кран, начав умывать лицо. Дилан встает на пороге, держа теплые ладони в карманах штанов. Вышел без кофты. Думаю, он знает, что никого лишнего не встретит в такой час, поэтому спокойно покидает комнату без верхней одежды. Мне нравится, как он выглядит.
О’Брайен прижимается плечом к дверному косяку, его слегка тянет вбок от невозможности сохранять здоровое равновесие. Прикрывает веки, с тяжестью выдыхая, и шепчет:
— У нормальных людей утро начинается после двенадцати дня.
Набираю в ладони воды, качнув головой:
— Ребенок, — повторяю свою мысль. — Честное слово, — и умываю лицо, слушая убедительный голос Дилана, который опровергает мои слова:
— Не надо, — и вновь этот «довольный» тон. — В этом плане я неплохо развился, — что ж, «пошлый» режим у него активировался с самого утра, но я нахожу, что дать в ответ, когда выпрямляюсь, пальцами скользя по щекам, и смотрю в зеркало:
— Если для тебя это показатель взрослости, то вставай в очередь, — улыбаюсь краем губ, расправляя плечи, и перевожу взгляд на Дилана, который открывает глаза, изогнув брови, и с недоверием проскальзывает вниманием по моему телу, в итоге возвращая его на мое лицо, наладив зрительный контакт. Я щурю веки, начав собирать волосы в хвост:
— Что? — проявляю наигранную гордость, поддерживая разговор, полный сарказма, ведь на самом деле, совершенно не горжусь тем, о чем говорю. — Между прочим, у меня у первой в классе появилась грудь, — да, да, лови, О’Брайен. Я отвечаю на твое недо-игривое настроение, и меня совершенно не смущает данная тема. Только вот, всё равно испытываю смятение, когда парень вполне себе спокойно пожимает плечами, подтверждая мои слова:
— Да, я заметил, — и улыбается, отвечая на мой зрительный контакт. Морщусь, поддаваясь его настроению, и встряхиваю волосами, собранными в хвост, вновь подтянув шорты. Моргаю, с легким недоумением изучая свое тело, и прижимаю ладони к животу, хмуря брови. Дилан проходит мимо меня, лениво почесывая макушку, и искоса наблюдает за непониманием, проявляющимся на моем лице. Он не торопит меня освободить ему место возле раковины. Садится на край ванной, пальцами сжав холодное покрытие, и смотрит на меня, сощурив веки, ведь ему пока тяжело бороться со светом лампочки. Кажется, он оценивает мою хмурую задумчивость, поэтому отбрасывает шуточки, интересуясь моим состоянием:
— О чем думаешь?
Наклоняю голову, подняв взгляд на зеркало, и неожиданно для него касаюсь ладонями своей груди, сжав её. О’Брайен не двигает лицом, но его взгляд ускользает куда-то в сторону, а с губ слетает короткое:
— Неожиданно.
Ничего не говорю в ответ, присев на корточки, и вытаскиваю из-под раковины весы. Дилан молча наблюдает за мной. Встаю на весы, начав с волнением следить за цифрами, которые он мне показывает, и, увидев окончательный вариант, глубоко вздыхаю, вновь ладонями накрыв грудь. Неосознанно сжимаю её, разочарованно опускаю плечи, сутулясь. О’Брайен моргает, подняв брови, и сдержанно, очень сдержанно интересуется:
— Слушай, ты перестанешь жамкать свою грудь или… — он запинается, когда я без смущения сильно сжимаю пальцами ткань футболки, видимо, вовсе лишаю парня возможности игнорировать данное, оттого он прикрывает веки, томно выдохнув. — Это немного выбивает из равновесия, знаешь?
— Не понимаю, — шепчу, опуская руки, и остаюсь стоять на весах, обратив внимание на Дилана, который сутулит плечи, опираясь локтями на колени, и сцепляет ладони в замок, вопросительно кивнув головой:
— Что?