Считай звёзды
Шрифт:
— Ты собираешься, блять, убить его?! — парень повышает голос, слышу, как он топает, видимо, быстро поднимается на второй этаж дома, и эхом улавливаю голос Агнесс.
— Нет. Сейчас я еду в банк, снимаю все деньги, что есть на карточке, заеду домой. Оружие мне нужно, чтобы… — мнусь, не справляясь с тем, как безумно носятся в голове мысли. — Неважно, просто будь готов. А Агнесс…
— Не ввязывай её в это, — строгим тоном произносит, и я на секунду прикрываю веки, потеряв контроль над вождением:
— Знаю, поэтому попроси её собраться и поехать в участок, — открываю, вдруг осознав, что я действительно собираюсь сделать это.
—
— Серьезней некуда! Нейтан, что за херня? — злюсь, надавив на педель газа.
— Ты ведь знаешь, чем это может закончиться для тебя? — ему требуется знать, что я не шучу. Что полностью осознаю, о чем прошу, но остаюсь неуклонным:
— Да.
Секундное молчание в трубку:
— Я понял, — ровно проговаривает. Без эмоций. И я отвечаю таким же голосом:
— Я скоро буду, — отклоняю вызов, бросив телефон на сидение рядом, и кусаю ногти, активно заморгав. Вдох. Сжимаю ладонями руль. Выдох сдержанный. Вся тяжесть оседает в легких, не позволяя мне освободиться от панической дрожи. Стучу пальцами по рулю.
И внезапно осознаю, что не могу дышать. Вот так просто. Но не поддаюсь страху, медленно втягивая кислород через нос. Щурюсь, сражаюсь с помутнением.
Времени. Больше нет.
***
Я знаю эту комнату — первая мысль, возникшая в моей больной после удара голове. Мне точно знакомы эти стены, эти обои, этот паркет и мебель вокруг. Сижу на полу, спиной упираясь в кожаный диван, смотрю перед собой, сжав губы, чтобы те не дрожали. Зубы стучат. Пальцы переплетаю, уложив ладони на колени. Всё тело трясется, этот паралич вызван не простым холодом, который стоит в помещении. Осознание. То, где я нахожусь.
Дом Донбара. Его кабинет. Я знаю, это место лучше, чем любое другое. Ведь мне приходилось бывать здесь. Часто.
Моргаю, с трудом втягивая воздух в легкие. Дышу глубоко, чтобы не дать себе быть охваченной эмоциями страха, которые преобладают в теле. Испуганный взгляд начинает скакать по паркету, когда со стороны закрытой двери доносятся тяжелые шаги. Не могу проглотить комок в горле.
Дверь открывается — и в кабинет входит мужчина, на которого мне даже не нужно поднимать свое внимание. Я могу ощутить это. Уловить запах спиртного и табака. С напряжением на лице хмурю брови, опустив пронзающий взгляд на свои ладони, которые до дрожи сжимаю, прислушиваясь к шарканью Донбара. Он подходит ближе ко мне, пальцами покачивая бутылку с неизвестным для меня содержимым.
— Больно? — не реагирую. Не поднимаю глаза. Его голос. Он до потери человечности пьян. Не даю ответа, давно уже прекращаю чувствовать боли, несмотря на серьезный ушиб, поразивший участок лица от виска до середины лба. Не демонстрирую эмоций, но дыхание прерывается, когда Донбар неаккуратно берет меня под руку, рывком потянув вверх. Ноги еле держат. Колени подгибаются, но мне удается отклониться назад, выдернуть локоть из хватки мужчины. Плюхаюсь на неприятное покрытие дивана, продолжая смотреть только вниз. Отползаю к спинке дивана, прижимаясь к ней, но увеличить расстояние между нами не удается. Донбар приседает на корточки, делая большой глоток, от которого шатается, но удерживает равновесие, схватившись одной рукой за мою голень. Прикосновение обжигает. Стеклянный взгляд поднимаю, дабы не видеть мужчину, а он пальцами касается моего ушиба, заставив меня отдернуть головой, отвернувшись лицом в сторону.
—
— Смотри, что я тебе принес, — отставляет бутылку на пол, начав рыться в карманах, и вынимает что-то, на что не обращаю свой взгляд, продолжая смотреть в сторону.
Донбар поднимает нечто к моему лицу, заставив с отвращением отворачивать его:
— Нашел это в комнате Остина, видимо, он сохранил вещи матери, — мерзко улыбается. — Держи, — слышу странный звук, когда мужчина открывает это «что-то». — Давай, — тычет чем-то твердым мне в губы. — Тебе надо подчеркивать свою красоту, — чувствую, как он проводит этим по нижней губе, оставляя странный немного влажный след.
Догадываюсь — помада.
— Давай, — он повторяет, со странным наслаждением наблюдает за тем, как самостоятельно водит по моей нижней губе, накладывая слой за слоем. С отвращением морщусь, сжимая пальцами край кофты. Донбар резко хватает меня за подбородок, повернув лицом к себе, чтобы лучше видеть мое лицо. Глазами смотрю в потолок, проронив тихое мычание с губ, контур которых он выводит, накладывая слишком много помады, отчего они становятся липкими, неприятными мне на вкус. Клубника. Сладкая, приторная, мерзкая.
— Вот так… — Донбар с упоением наблюдает за своим действием, крепко держит мое лицо пальцами, кожа его ладоней пропахла табаком. — Больше, больше… — шепчет хрипло, приоткрыв рот, не моргает. — Вот. Вот, — вдруг поднимает глаза, заставив меня заерзать на месте. Его пальцы прекращают давить на мои щеки, ладонь медленно накрывает висок, неосторожным движением убирая пряди волос за ухо. Продрагиваю, втянув воздух носом, и не могу выдохнуть. Глаза слезятся, когда ладонь мужчины медленно скользит ниже, настигая шеи, которую недолго сжимает, вызывая удушье, которое я никак не показываю, лишь прикрываю веки, чтобы перетерпеть происходящее, отогнать реальность. Но утонуть в мире иллюзий не выходит. Рука Донбара спускается ниже, задев мое плечо. Ниже. Пока не настигает груди, накрыв которую он принуждает меня дернуться и проявить себя. Хватаю мужчину за запястье, опустив панический взгляд. Встречаюсь с ним зрительно, дрожа от злости и страха перед ним. Так и думала. Он выглядит спокойным. Как и много лет назад. Такое же довольное выражение лица, полностью расслабленное, будто ничего лишающего ум здравия не происходит. Не понимаю, откуда во мне столько мольбы, будто Донбар вдруг придаст ей значение и оставит меня в покое. Нет. Так никогда не происходило.
— Сними, — мужчина улыбается шире, дернув пальцами бегунок кофты. — Давай, — сам кладет помаду мне на колени, вновь взяв бутылку. Отпивает. Мой взгляд с напряжением уплывает в сторону. У меня не выходит поверить в действительность происходящего, будто ночной кошмар, от которого я мучилась столько лет. И если раньше мне удавалось как-то абстрагироваться, то сейчас… Я всё оцениваю, пропускаю через себя, и это ужасает. Ужасает то, что спустя столько лет меня по-прежнему парализует страх, и я слушаюсь. Слушаюсь, касаясь дергающимися пальцами рук бегунка. Не способна справиться с болью под сердцем, мое сознание… Еще немного — и я потеряюсь в панике, включу тот самый режим терпения.