Щупальца веры
Шрифт:
И как только Кэл на самом деле начал беспокоиться, что его сын вел себя неестественно хорошо, как мальчик в один прекрасный вечер накричал на Тори за то, что она хотела уложить его спать и не дает ему досмотреть по телевизору длинный фильм.
— Я больше не люблю тебя, — закричал он, когда выходил из гостиной, — ты не моя мама, и я ненавижу тебя.
Когда Крис с шумом захлопнул дверь своей комнаты, Тори вернулась на кухню и прислонилась к раковине.
— О Боже, — сказала она. — Я думала, что он этого никогда не скажет.
— Ты рада этому?
—
Через несколько минут Крис жалобно просил Тори, чтобы она пришла и поцеловала его перед сном.
Семья, с радостью подумал Кэл. Теперь они были настоящей семьей.
Через несколько дней он снова заговорил о свадьбе, и на этот раз она захотела определить день. Они решили пожениться после Дня Благодарения. У Криса будут каникулы в школе, и они все вместе смогут куда-нибудь съездить. «Семейный медовый месяц», как выразился Кэл.
На следующий день, сидя в столовой факультета, Кэл услышал сплетню о Лоуренсе Крайгере. Это был довольно известный этнограф, преподающий в Амхерсте. Несколько недель назад Крайгер сбежал с одной своей студенткой и немедленно был уволен с работы: его невеста — внучка банкира, который завещал несколько миллионов долларов колледжу. В академических кругах шли слухи о том, что подыскивали замену на освободившееся место.
Эти слухи заинтересовали Кэла, потому что Крайгер специализировался по культурам народов Азии и южной части Тихого океана. Эта счастливая случайность была очень кстати. Его новая жизнь с Тори заслуживала нового начала, тихого убежища, в котором они отгородились бы от зловещего влияния, едва не погубившего их надежды.
Вечером он рассказал Тори об этой возможности, о красоте сельской местности в Массачусетсе, о прелестях спокойной сельской жизни с овощами с собственного огорода летом и живописными чередованиями времен года…
Она рассмеялась:
— Тебе не нужно все это так расхваливать, дорогой. Я тоже думала о том, чтобы уехать из города, — продать мои дома. Деньги, которые я получу вместе с теми, которые ты получишь по твоему судебному иску, обеспечат нам безмятежную жизнь куда бы мы не поехали. Ты можешь отдохнуть от твоей преподавательской работы и от работы над своей книгой. — Она поймала его хмурый взгляд. — Я имею в виду книгу про племя зоко.
Они объявили о продаже домов. Он написал в Амхерст. Как только Кэт вернется из Европы, где она начинает публикацию «Культур», он попросит ее, чтобы она послала рекомендательное письмо в Амхерст.
Когда агенты по недвижимости приехали, чтобы осмотреть владения Тори, перед тем как установить точные цены, они сообщили ей, что она может рассчитывать на миллион долларов за оба дома. Перспектива того, что возможно на некоторое время оторваться от преподавания, может быть, попутешествовать в районах Тихого океана, превратилась в более привлекательную идею. Если не так давно казалось, что судьба не благоволила ему, что теперь ему не на что было жаловаться. Внезапно все встало на свои места.
Он избегал думать о том, когда и как наступил перелом.
«Прекрасный
Как-то к вечеру в первую неделю ноября Кэл приехал домой из университета и обнаружил Тори в саду вместе с молодым врачом по фамилии Вайнзенфельд. У доктора уже был один дом в другом квартале в Челси, где он жил с семьей, но так как его врачебная деятельность расширялась, то он рассматривал возможность покупки нового дома, чтобы перестроить первый этаж под кабинет и приемную. Тори мечтала именно о таком покупателе, чтобы старые квартиросъемщики Берксы имели возможность остаться.
После того как Тори представила Кэла, настал момент, когда доктор задумчиво начал ходить взад и вперед по саду, очевидно, обдумывая, начать разговор или нет. Тори шепнула Кэлу:
— Развесели его, пожалуйста, предложи ему выпить. Я скоро вернусь.
— Куда ты идешь?
— Я иду, чтобы привести в порядок лицо.
— Это заключительная часть сделки, — поддразнил Кэл. — Старый женский прием под названием «роковая женщина».
— Не совсем, — сказала она приглушенным голосом. Она показала пальцем на красное пятно, которое было у нее на щеке; оно было почти незаметно, и Кэл его бы не увидел, если бы она сама не обратила его внимание.
— Я ничего не могу поделать, но чувствую себя так неуютно. Так чешется, будто оно размером с футбольный мяч. Я пойду наложу на лицо немножко косметики и сразу вернусь.
И, разумеется, сразу же как только Тори ушла, доктор начал задавать вопросы о скидке за изношенность отопительной системы, о вентиляции и о других подобных вещах, полностью сбив Кэла с толку. Кэл пожимал плечами, признавая свою полную неосведомленность, и сказал в конце концов, что через пять минут вернется Тори и ответит на все его вопросы. Но доктор оказался неугомонным и нетерпеливым человеком, и когда он ушел, не высказав ничего определенного, Кэл почувствовал себя отчасти виноватым в том, что в решающий момент не смог сделать все необходимое.
Тори успокоила его, и ее уверенность оправдалась на следующей неделе, когда агенты по недвижимости прислали более двадцати потенциальных покупателей на оба дома. К воскресному вечеру большой дом, в котором жила Тори, был уже продан без всякого осмотра за 520 тысяч долларов, и ее беспокойство насчет Милли и Джека Берков оказался напрасным: они позвонили и сказали, что все равно намеревались переехать в район Санбелт и что она не должна волноваться, что их аренда каким-то образом задержит продажу дома.
Ни Кэл, ни Тори ни слова не говорили друг другу о том, как она переехала в этот квартал или сколько она заплатила за эти дома. Они тихо радовались удаче.
В понедельник, когда Кэл вернулся к себе в кабинет после ланча, позвонила Тори. Она назначила встречу на четыре часа с молодым биржевым брокером по фамилии Саутер и с его женой. Пара осмотрела дом в субботу и вернулась к обсуждению о покупке дома за 492 тысячи долларов.
— Это великолепно, — сказал ей Кэл. — Поздравляю тебя, дорогая.