Сципион. Социально-исторический роман. Том 1

Тубольцев Юрий Иванович

Завтра этот город станет нашим. Для этого достаточно каждому выполнить свой долг, причем дело солдат — сражаться, дело полководца — обдумать тактический план, а дело богов — ниспослать удачу достойному. Завтра мы выпустим на волю заложников, Испания получит свободу, и ее воины покинут карфагенских вождей, мы овладеем казной, и остальные наемники разбегутся по домам, мы отрежем Газдрубалов от Ливии, схватим пунийскую провинцию за горло, и она задохнется, после чего ее члены отомрут сами собою.

Пусть не страшит вас высота стен, мы уже выполнили больше половины всех трудов, оказавшись у вражеской столицы, одновременно оставив войска противника далеко позади. Ловким маневром мы обошли людей, теперь

нам противостоят лишь камни.

Завтра мы будем ужинать вон на том холме, утопая в роскоши, и с этого момента уже Испания станет угрожать отсюда Африке!»

Солдаты с начала похода пребывали в состоянии эйфории. Они были уверены, что для них не существует преград. Никто не усомнился в успехе, обещанном полководцем. Если же кого-то на миг пугали черные башни, подпирающие звездный небосвод, он переводил взгляд на освещенного факелами Сципиона и забывал о вражеских укреплениях.

Сципион велел огородить лагерь валом со стороны материка, перед самим городом осадных построений не было.

Новый Карфаген был основан зятем Гамилькара Газдрубалом всего лишь за восемь лет до похода Ганнибала в Италию и сразу создавался как неприступная крепость. Он располагался на полуострове, вдающемся в глубокий залив. С двух сторон город омывало море, с третьей — лагуна, и только узкий перешеек шириною в двести пятьдесят шагов соединял его с сушей. Благодаря удобному местоположению на морских путях он быстро разрастался, но по-прежнему оставался в первую очередь военной базой.

Ночью в полной тишине Публий провел ауспиции и обряд переманивания богов Нового Карфагена на свою сторону. А утром Сципион выставил над своей палаткой сигнал к бою. Он подозвал к себе легата Марка Семпрония, объяснил ему задачу и во главе пятитысячного отряда послал его на город. Тут к проконсулу подошел Луций Марций и осторожно поинтересовался, почему не используются осадные сооружения и передвижные башни для прикрытия наступающих.

— Потому, — сказал Сципион, — что, если мы станем возводить валы и воздвигать десятиэтажные башни, нам придется сражаться не с осажденными, а уже с регулярными войсками. Дорого время, через десять дней сюда может подоспеть Газдрубал.

— Не знаю, что ты задумал, Корнелий, но войско сейчас не готово штурмовать такую твердыню, — выразил свои сомнения Марций.

— Зато я готов.

— В таком случае дай мне солдат, и я войду в город прежде Семпрония, — после некоторого замешательства сказал Марций.

— Ты непоследователен, Луций. То ты считаешь, что надо смирно сидеть, прячась от солнца в тени вражеских стен, то вдруг хочешь возглавить штурм.

— Я опасался за дело, когда его повел Семпроний Тудитан, — с хитрой усмешкой сказал Марций, — но если впереди войска буду идти я, а позади на возвышении полководца останешься ты, то никакие стены пунийцев не спасут.

— Да, Луций, так скоро и будет. Ты первый войдешь в город. А сейчас пока выбери триста принципов и двести триариев из второго легиона и отдыхай до полудня.

— Ну уж нет, бездельничать я теперь не могу. Смотри, Публий, африканцы открыли ворота и бросились навстречу Тудитану!

Никто из карфагенян не предполагал такой дерзости у противника, никто не думал, что в ближайшее время Новому Карфагену будут грозить римляне, потому гарнизон был невелик и едва превышал тысячу человек. Пунийский префект вооружил еще несколько тысяч горожан и с этими силами теперь совершил вылазку.

Римляне с воодушевлением встретили нападение осажденных, но Семпроний вдруг дал команду постепенно отступать к лагерю. Пунийцы увлеклись преследованием и оказались далеко за городскими стенами. Тогда римляне ввели в дело свежие силы и яростно ударили на врага. Карфагеняне были быстро сломлены и беспорядочно побежали к городу. Однако Семпроний со своими

людьми уже захватил горловину перешейка. Тут только всем стало ясно, что традиционный передний вал лагеря отсутствовал не случайно, так как он сейчас затруднял бы римлянам маневр. Основной массе пунийцев все же удалось добраться до ворот, но вместе с собою они внесли в город панику. Многим казалось, что одновременно с защитниками ворвался и враг. Некоторые посты на стенах были брошены. Используя благоприятный момент, римляне, взяв длинные лестницы, пошли на штурм. Сципион в окружении ликторов и нескольких офицеров приблизился к самой стене и подбадривал солдат. Ликторы прикрывали его щитами от стрел, дротиков и камней, летящих с вражеских укреплений. На виду у полководца солдаты особенно стремились проявить себя и решительно карабкались по бесконечным лестницам. Однако наверху у многих кружилась голова, и они падали в ров, других сбивали баграми или стрелами. Видя, что стены в значительной степени сами себя защищают своей высотой, карфагеняне воспряли духом и уже согласованно отражали натиск.

Одновременно римляне атаковали и с моря. Флот с установленных на судах метательных машин обстреливал стены и башни, а под прикрытием шквала метательных снарядов высадился десант и пошел на приступ.

Через два часа штурм был отбит. Пунийцы торжествовали победу и не сомневались, что им удастся продержаться до прихода армии Газдрубала. Сципион отвел в лагерь пострадавшие войска и послал вместо них свежие манипулы. Бой возобновился. Настал полдень. Публий поднял Марция с его отрядом и сказал:

«Пришел решающий момент битвы. Вам предстоит совершить невозможное. Однако то, что непосильно людям, доступно богам. А боги с нами. Еще зимою бородатый Нептун указал мне путь в этот город, и только что он вновь предстал предо мною и велел следовать за ним. Нептун открыл нам дорогу к победе. Вон там лагуна, правее песчаной косы вы войдете в воду, и она расступится пред вами! Вперед, море в нашей власти, ибо нас ведет его владыка!»

Солдаты бросились в залив, и вода действительно стала стремительно отступать. Лагуна мелела на глазах, обнажились песчаные островки. Самые неудачливые солдаты промокли едва выше пояса. Воодушевленные таким чудом легионеры на едином дыхании форсировали залив и взлетели на стену, которая здесь была гораздо ниже, чем со стороны материка, и охранялась слабее в расчете на защиту морских вод, причем к тому времени и последние пунийцы оставили эти укрепления, отвлеченные боем в других районах. Римляне молниеносно ворвались в город и, сокрушая все на своем пути, пробивались к передним воротам. Увидев, что город захвачен с тыла, пунийцы пали духом и стали спасаться, кто куда сможет. Большинство их укрылось на вершинах двух городских холмов, на одном из которых находилась крепость. Римляне с двух сторон взломали ворота и овладели городом.

Сципион, глядя со склона Меркуриева холма, где был лагерь, на стены, по которым сновали его легионеры, украдкой вытер слезу. «Ну, Ганнибал, я сделал навстречу тебе первый шаг», — прошептал он. Еще зимою Публий продумал все тонкости этой операции, зимою оценил значение Нового Карфагена в испанской войне и преимущество внезапности, тогда же узнал от иберийских рыбаков об отливах в лагуне, происходящих в определенное время и вызываемых то ли береговыми ветрами, то ли иными причинами, тогда же знатоки сделали для него прогноз. Ко всему он подготовился и все знал заранее, но опасения не покидали его до последнего мгновения, слишком велик был риск, слишком отчаянной была операция, в которой малейшая осечка грозила катастрофой. Теперь же дело сделано. Публий почувствовал крайнюю усталость, у него болели руки, ноги и даже грудь, будто он сам бежал к стене, карабкался по лестнице ввысь, размахивал мечом и падал в ров.