Сдавайся! Ты проиграл!
Шрифт:
– Неужели мой сын такой страшный?
– Удивилась Джулия.
– Рен-семпай? Очень. Если он посмотрит на меня своим презрительным взглядом! У-у-у! Я ведь на него упала! У-у-у! Он меня убьет!
– Кёко, ты же сейчас в роли. Возьми себя в руки.
– Достав куклу Рена, заговорила за неё девушка.
– Ты никудышная актриса! Совсем расклеилась!
– Простите, семпай! Я виновата, семпай!
– Не прощу! Ты - ничтожество! Ты больше не моя кохай! Я запрещаю тебе даже разговаривать со мной!
– Не-е-ет! Я должна взять себя в руки. Взять себя
Джулия удивленно смотрела на хлопающую себя по щекам девушку и наблюдала её трансформацию. Через несколько секунд перед ней стоял улыбающийся молодой человек, по которому было видно, что он изо всех сил стремится помочь матери.
– Ну что. Рис?
***
– Куон, помоги накрыть на стол!
– Раздался голос со стороны кухни, заставляя Рена очнуться от размышлений. Вздохнув, мужчина поднялся на ноги и направился на кухню.
Помещение было заполнено просто восхитительным запахом домашней еды. Как тогда, когда Кёко периодически приходила к своему семпаю по настоянию Яширо. Предлог был всегда один и тот же: Рен плохо питается. Обычно в такие дни Куон был не в настроении, для того, чтобы что-то есть, но сейчас живот нещадно требовал еды, и поэтому почти привычные запахи казались ещё соблазнительнее.
А на кухне зрелище Цуруге открылось ещё более соблазнительное: все-таки как бы его новоиспеченная "сестра" не старалась скрыть женственные изгибы ей не удалось. Сейчас, как раз когда девушка наклонилась к духовке, Рен мог проследить плавные линии её тела особенно четко. Сердце невольно трепыхнулось.
– Так что куда нести?
– Хриплым от волнения голосом вопросил актер.
– Возьми рис и отнеси на стол в гостиную.
– Скрывая улыбку отозвалась Джулия.
– Угу.
– Проморгавшись отозвался Рен, забирая со стола тарелку и, бросив ещё один взгляд на уже выпрямившуюся девушку и поспешил удалиться, дабы не видеть просвечивающего сквозь тонкую рубашку контура аккуратной груди.
– Чего это с ним?
– Удивилась Кёко.
Женщина постаралась замаскировать кашлем собственный смех.
– Ой, матушка, как же я могла забыть! Такарада-сан сказал, что вы серьезно заболели!
– Встрепенулась актриса.
– Что ещё я могу для вас сделать?
– Такарада преувеличил. Со мной все в порядке. Меня просто немного продуло пару дней назад. Теперь я уже полностью здорова.
– Опять директор меня обманывает. Зачем ему это вообще... ну конечно! Семпай! О, Боже!
– А что "семпай"?
– Заинтересовалась Джулия.
– Просто Такарада-сан всячески пытается нас... свести.
– Щеки Кёко мгновенно вспыхнули.
– Но не думаю, что из этого хоть что-то получится. Я всего лишь верный кохай. И вообще, я не умею любить, вот.
– Кто тебе такое вообще сказал?
– Удивилась женщина.
– Прошу прощения, я не помешал?
– В комнату вошел напомнивший о себе Куон, который, по-видимому слышал весь разговор. И улыбочка такая вежливая-вежливая.
Кёко икнула и отступила к стене, отлично узнавая образ "Властелина тьмы". Джулия же, глядя на своего сына не понимала
– Семпай, прошу прощения!
– Взвыла девушка.
– Просишь прощения значит.
– Чуть шипящим голосом протянул Цуруга, но почти сразу же пришел в себя.
– Давай сделаем так: кто лучше справится с ролью, тот и выиграл. Если у тебя получится, то я прощу тебя...
– Се-емпа-а-ай! Это слишком жестоко! Вы же знаете, что у вас опыта гораздо бо-о-ольше! К тому же вы знаете свой образ лучше чем я!
– Тогда не прощу.
– Лукаво улыбнувшись отозвался мужчина.
– Так и знала, что Рен-сан жестокий.
– Тихо пробормотала Кёко.
– Ты что-то сказала?
– Нет, нет! Все в порядке! Я буду стараться.
– Ах да, если я выиграю... с тебя желание.
***
За обедом Кёко и Рен вступили в открытое соревнование. Правда образы они выбрали немного разные, но в общем и целом схожие. Каждый раз, когда они тянулись за одним и тем же, взгляды сталкивались, и, казалось, что в стороны летят искры.
Правда в битве взглядов никогда ни один из них не побеждал два раза подряд. Но если считать количество побед Рена, в результате которых Кёко алела щеками и отводила взгляд, то их окажется гораздо больше. Правда бывали иногда моменты, когда девушка, сама не замечая этого, заставляла Куона задержать дыхание. Например, когда она стирала с темных джинсов пролитый на них сок, так "неудачно" потекший по внутренней стороне бедра.
В общем, обед обоим актерам стоил изрядных нервов. Именно поэтому ближе к концу, девушка вышла из роли, не в силах больше сдерживать недовольство: дело в том, что Рен "случайно" совершил блестящий ход, назвав Джулию "мамочкой".
– Ладно, семпай, первый раунд за вами.
– Признала победу мужчины Кёко.
– Но я вас ещё обыграю!
***
Куон вошел в комнату, как раз в тот самый момент, когда Кёко стаскивала с себя испачканные джинсы. Оба замерли в каком-то странном оцепенении. Взгляд Рена скользнул по фигуре девушки, заставляя Кёко залиться краской.
Не выдержав, мужчина в один шаг преодолел расстояние между ними, прижимая девушку к стене, и впился в губы возлюбленной отнюдь не нежным поцелуем. Кёко, поначалу пытавшаяся сопротивляться, в конце концов сдалась, отвечая. Когда она почувствовала, что рука Рена скользнула ниже талии, то тихо выдохнула, подаваясь к актеру ближе.
Когда поцелуй был прерван, а дыхание - восстановлено, Куон усмехнулся.
– Мое желание за твой проигрыш в первом раунде: я буду целовать тебя когда захочу. Ты можешь остановить меня только если я вдруг буду пьян. Очень советую в таком случае бежать.
– И мужчина вышел, хлопнув дверью.
Кёко сползла вниз по стене. Жаркая дрожь прошлась по телу при воспоминании о поцелуе. И тут до неё дошло...
– Жулик! Он ведь не говорил, что каждый проигрыш будет считаться!
***