Сделать все возможное
Шрифт:
И вдруг резкий, громкий стук в дверь - это как укол в наш воздушный шар.
Я вскрикиваю и спотыкаясь, спрыгиваю с него. Я натягиваю халат, чтобы прикрыть грудь, и только потом вспоминаю, что мы закрыли окно, чтобы не пропускать свет из коридора. Мы скрываемся.
— Эй! У вас там все в порядке? — спрашивает сотрудник ЦКЗ. Видимо, теперь у него есть время для разговоров. — Вы установили раскладушку?
— Чёрт возьми, — шипит Лукас себе под нос, садясь и дергая руками за волосы.
Еще один стук означает, что мы должны
— Все прекрасно! — кричит Лукас. — Мы спим!
— О, простите. Доброй ночи.
Моя нервная система, реагируя на коктейль стресса и возбуждения, затапливает мою кровь адреналином. В результате мой пульс и давление зашкаливают, зрачки расширены, а дыхание сбито. Таким способом моё тело пытается либо снова сражаться, либо спрятаться, но из-за того, как все шло с Лукасом, знаю, что я готовилась к совершенно другому слову на букву «С».
Я начинаю приходить в себя и понимаю, что мне некуда идти. Я в клетке десять на двенадцать, с Лукасом, который сейчас смотрит на меня и ждет, когда я заговорю.
— Дэйзи? Должны ли мы…
Я отворачиваюсь, прежде чем он успевает договорить, и бегу обратно в ванную, чтобы снять халат. Затем, хорошенько подумав, вместо этого, решаю надеть еще один поверх него. Я как подросток, который удваивает защиту, потому что думает, что это поможет. Но это не так.
Когда я возвращаюсь в комнату, Лукас лежит на боку, отвернувшись к стене.
Видимо, уже нет смысла что-то говорить. Возможность заняться сексом улетучилась, и для нас двоих остался лишь один вариант - это отвернуться друг от друга и постараться уснуть.
Я забираюсь на кушетку, стараясь быть как можно тише, пытаюсь притвориться, что меня больше нет в этой комнате. Я действительно не хочу говорить о том, что произошло, но воздух не понял моего намека.
Комната наэлектризована, и каждое движение Лукаса искрится во мне.
Я не могу уснуть. Я лежу как на иголках и жду, когда он заговорит или закричит, да что угодно. Мы никогда не были настолько близки, но в этот момент я чувствую, что пропасть между нами больше, чем за те одиннадцать лет, которые мы провели в разлуке.
Восемнадцатый час.
Утром Лукас пребывает в плохом настроении, вероятно, расстроен, что ему пришлось спать с эрекцией. Это, глупо. Мы оба надеялись на лучшее окончание ночи.
— Можешь передать мне омлет? — спрашиваю я добродушно.
Без единого слова он бросает мне контейнер.
— Твое здоровье, — ворчу я.
Я не комментирую его очаровательную причёску или тот факт, что он не надел футболку. По крайней мере, на нем джинсы, которые прикрывают половину его тела. Я кладу в рот кусочек омлета и замечаю, что на вкус он не похож на кошачий помет, как я думала.
Все утро мы избегаем друг друга, насколько это позволяет наша камера. Я создаю подругу для Гэри, по имени Гленда, и кладу набитые ватой перчатки на стол, кажется,
Двадцать второй час.
Гэри и Гленда лежат в мусорке, а у Лукаса начинается нервный срыв. Он расхаживает по комнате, разминая плечи, и источает «оставьте меня в покое» феромоны. Я хочу спросить его, все ли с ним в порядке, но предполагаю, что он набросится на меня, если я это сделаю, а я не готова к повторению прошлой ночи. Меня тошнит от одной мысли об этом.
Так что, все.
Его психическое состояние меня не волнует. Тем более, что через несколько часов мы будем свободны.
— Виууу, виууу, — произношу я, изображая предупреждающую сирену, после того, как он пнул по дюжине депрессоров для языка.
Я притворяюсь, что мои пальцы - это ракеты, запускаемые, в отместку, за нарушение границы. Мои указательные пальцы петляют и кружатся под звуки реактивной тяги перед тем, как прицелиться в его нос. Они останавливаются за дюйм перед контактом, застывшие от его взгляда.
Его брови сдвинуты вместе, образуя сердитую линию посередине лба. Я съеживаюсь.
— Я прощаю тебя, — говорю я с легкой улыбкой и пожимаю плечами. — Я просто выстрою её снова.
Примечание для себя: Лукас не в настроении для игр. Просто спроси Гэри и Гленду.
Двадцать третий час.
Мне не нравится эта новая, сердитая версия Лукаса. Он вспыльчивый и грубый. За несколько часов он не сказал мне ни слова, и это начинает меня беспокоить. Переодеваясь в ванной в шорты и футболку, я думаю, как далеко готова зайти, чтобы вернуть старого Лукаса. Для этого нужно проглотить свою гордость.
Когда я выхожу, то вижу, что он уже одет в джинсы и футболку, а его лицо сосредоточено. Он стоит у стола и листает журнал с детскими загадками.
Я жду, когда он поднимет глаза и признает моё существование, но я для него невидимка.
— Да, — говорю я.
Он переворачивает страницу.
Когда я скажу то, что собираюсь сказать, мне нужно, чтобы он смотрел на меня.
Я подхожу к нему и не останавливаюсь, пока чуть ли не залезаю на него. Теперь он не сможет меня игнорировать.
— Лукас.
Он едва поднимает глаза, но я все равно это засчитываю.
— Правда: да, я фантазирую о нашем поцелуе в коридоре.
Он выгибает бровь, изучает меня в течение трех секунд, а затем снова смотрит на свой журнал. Как будто я вообще ничего не сказала.
— Разве ты меня не слышал? Я фантазирую о нашем поцелуе. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня снова! Остановись, просто перестань притворяться, что ищешь различия! Они уже все найдены!
Я выдергиваю журнал из его рук и швыряю его через смотровую. Он приземляется с хлопком на плитку.