Сделать все возможное
Шрифт:
Он тихий. Задумчивый. Я боюсь, что он уговаривает себя не прощать меня, или, что еще хуже, сочиняет какую-нибудь прощальную речь. Поэтому, прежде чем он сможет развить мысли, крутящиеся в его упрямой голове, я первая начинаю разговор.
— Я поняла, что люблю тебя ещё до того, как ты ушёл.
Он по-прежнему смотрит прямо перед собой, и я замечаю, как его рот сжимается в плоскую линию. Он слушает меня.
— Не знаю, имеет ли это для тебя значение, но я подумала, что ты должен знать. Чтобы понять, что я чувствую к тебе, мне не нужно было, чтобы ты уходил,
Он кивает, понимая.
— А потом Мэрайя постучала в твою дверь.…
— А потом Мэрайя постучала в мою дверь, — повторяю я. — Я не буду вдаваться в подробности этого предложения или почему я в первую же секунду не отказалась от него. Не думаю, что это имеет значение. Я просто хотела, чтобы ты знал, что я полюбила тебя до того, как ты ушёл.
Он смотрит на меня и изучает.
— Конечно, я бы поняла это гораздо раньше, если бы не была такой испорченной. И сильно. Я упряма и, по-видимому, довольно эгоцентрична. Я буду над этим работать.
Уголок его рта поднимается вверх. Это едва можно назвать улыбкой, но потом он качает головой и подходит ближе ко мне. Он сокращает расстояние между нами и берёт меня за руку, чтобы мы вместе могли дойти до его машины.
Он все еще очень тихий. И мне необходимо, чтобы он заговорил.
На самом деле, я очень хочу услышать от Лукаса эти три нежных слова.
Три слова, которые никогда не казались мне такими важными.
— Знаешь, ты можешь это сказать. Я вроде как жду, когда ты это скажешь.
— Что сказать?
Он открывает пассажирскую дверь, чтобы я могла сесть, но я этого не делаю.
— Заявление о своих чувствах…
— О? Думаешь, я всё ещё люблю тебя?
Моё сердце замирает.
— Лукас! Меня только что арестовали на вечере танцев в средней школе! Меньшее, что ты можешь сделать, это сказать это.
Он ухмыляется и подходит ближе, прижимая меня к машине.
— Всё это было частью моего плана, Дэйзи. Помнишь?
Он делает ещё один шаг в мою сторону, и я задерживаю дыхание, когда его бедра касаются моих. Он низко наклоняется, держа одну руку над моей головой, а другую прижимает к моей шее, отбрасывая в сторону несколько прядей волос. Его тёплое дыхание касается моей обнажённой кожи, и по моему позвоночнику пробегает дрожь. Я наклоняю голову, давая ему согласие, но он останавливается. Он дразнит меня. Я обхватываю его бицепс, размышляя о том, чтобы взять дело в свои руки, но в этот момент он целует мою шею, чуть ниже уха.
— Я вернулся в Гамильтон, чтобы ухаживать за тобой, чтобы ты влюбилась…
Я закрываю глаза и думаю о Лорин Хилл, потому что он убивает меня. Мягко. Своими словами.
— Не могу поверить, что ты купилась на это.
Я сжимаю его бицепс. Это предупреждение.
Он смеется себе под нос и отстраняется.
— Конечно, я люблю тебя, Дэйзи. — он
— А как же те случаи, когда ты издевался надо мной?
Его улыбка падает.
— В большинстве случаев, когда люди покидают родной город, они заново обретают себя, учась в колледже, но ты знаешь обо мне все: хорошее, плохое и самое постыдное. Так что да, временами, я действительно не знал, как показать свои чувства, но будь уверена, это всегда была ты.
Мне кажется, что в моём животе поселяется целый рой бабочек.
Поездка к дому моей мамы оказывается дикой. Я выдаю событие за событием из нашего детства, пытаясь всё увидеть его глазами.
— Как насчет тренировки по плаванью?! Я слышала, как ты сказал Грегу Оливеру, что от меня пахнет козой!
Он пожимает плечами.
— Ты ему нравилась, а я этого не хотел. Мне было семь.
— Школьные дебаты, когда ты отказался быть в моей команде?
— А ты не хотела быть в моей. Мы оба знали, что было бы не так весело, если бы мы не соревновались друг с другом.
Почти вся наша жизнь прошла по такой схеме, и я не удивлена, что он тоже предполагал, что колледж и медицинская ординатура исцелят его. Все эти годы я думала, что переезд в колледж помог мне сбежать от него, и он думал тоже самое. К счастью, мы оба ошибались.
— Что тебе нужно в доме твоей мамы? — спрашивает он, когда мы выезжаем на нашу улицу.
— Мне нужно забрать остальные вещи. Вчера закончилась дезинфекция.
Он кивает.
— Переедешь в мою гостевую спальню на совсем?
Я ухмыляюсь.
— Я решила для разнообразия опробовать твою кровать.
Мне не нужно смотреть, чтобы убедиться в том, что он улыбается. Мы подъезжаем к дому моего детства. На подъездной дорожке припаркованы две машины: её маленький седан и старый черный внедорожник.
Мы оба сразу его узнаем.
— Это машина доктора Маккормика?
Я качаю головой, когда выпрыгиваю.
— Этого не может быть.
Я иду по дорожке и через окно в гостиной вижу, что там работает телевизор. Свой ключ от дома я оставила в квартире Лукаса. Поэтому я собираюсь постучать или позвонить в дверь, но замечаю, как Доктор Маккормик выходит из кухни с двумя бокалами вина в руках. Он идёт прямо к нашему дивану и плюхается на него рядом с мамой. Она берёт бокал вина и целует его так, словно это самая естественная вещь на свете.
Какого. Хрена?
— Что ты делаешь? — спрашивает Лукас у меня за спиной. — Просто постучи.
Но потом они целуются и…
— О боже! — я подпрыгиваю, разворачиваюсь и убегаю назад по дорожке. — БЕГИ. БЕГИ!
— Что с тобой? Что случилось?
— Там доктор Маккормик! Он целует мою маму!
— Что, правда? Вау, я смотрю, ты была готова на всё, чтобы заполучить практику. Я даже не думал о том, чтобы отправить свою мать соблазнить доктора Маккормика.
— Я тоже! О боже! Мне нужно стереть это из своей памяти.