Сделай что сможешь. Развивая успех
Шрифт:
Вот, блин, и слова не сказал, а как дурак выгляжу. Эти двое меня когда-нибудь доконают. Но чего же спеть-то? Хм… ну разве что:
Сталь подчиняется покорно:
Её расплющивает молот,
Её из пламенного горна
Бросают в леденящий холод14…
Ох, с какой милой улыбкой киса песню слушает! Похоже, очередную подколку для меня готовит.
Вот как моё пытают сердце:
Воспламеняют нежным взглядом,
Но стоит сердцу разгореться,
Надменным остужают хладом…
Только
Никола с последним отзвучавшим аккордом наклонился к баронессе, сидевшей рядом, и вкрадчивым голосом произнёс:
— Мне кажется, Александр своей песней хочет извиниться перед вами за глупые шутки.
— О, нет! Я так не считаю. Для меня он мог бы придумать что-нибудь более изящное. Хотя это ему, может быть, уже и не дано. К сожалению, с тех пор как господин Путилов взял его в компаньоны, у Александра шутки пошли о паровозах, а песни — о выплавке железа. То есть о том, о чём даме слушать совершенно неинтересно.
— Зато и песни, и шутки у него все новые, в отличие от большинства.
— Что ж, тут вы, Ваше Высочество, возможно, правы. Думаете, стоит ему дать шанс на исправление?
— Безусловно, баронесса. Если вы пригласите его к себе на масленице, я думаю, он споёт что-нибудь стоящее примирения и равное вашей красоте.
Ой, похоже, Никола возомнил себя дипломатом, ведущим важные переговоры. Ишь как старается, обеляя меня перед кисой. А вообще, с их стороны обсуждать другого человека в его же присутствии невежливо, правила хорошего тона это не приемлют, и будь на моём месте кто-нибудь другой, могла бы возникнуть напряжённость в отношениях. М-да… как понимаю, это ещё одна маленькая месть баронессы. Очень уж её глаза искрами веселья блещут.
Стоп, что-то мне это напоминает. А точно: если у женщины в глазах искорки, значит, тараканы в её голове что-то празднуют.
Так, с искорками в глазах и со словами: «Надеюсь, новая песня будет на французском», она и вручила мне очередную свою визитку.
14романс Теодоро из кинофильма «Собака на сене», музыка Г. Гладкова, слова М. Донского (прим. автора).
Глава 7
Вот и Масленица пришла. Буйная, весёлая, красочная и, как часто про неё говорят, широкая. И Ростовцев, и Вяземский уверены: Масленица — самый разудалый праздник в Петербурге, даже Рождество и Новый год с ней не сравнятся. Они нынче всё же скорее семейные праздники, а Масленица общественная. В ночь перед её началом было заметно, что вся столица замерла в предвкушении чего-то радостного, а с раннего утра появились вейки и звоном своих бубенчиков возвестили о начале празднеств.
Финское слово «вейкко» значит примерно «брат, браток, землячок». Петербуржцы финское слово немного переиначили, и теперь вейка — это финские сани, на козлах которых восседает пожилой финн с неизменной трубкой-носогрейкой во рту. Чаще всего встречаются вейки лёгкие, двухместные, но иногда финны и обычные сельские розвальни пригоняют. На таких можно целой компанией прокатиться. До конца Масленицы вейки будут разъезжать по городу наравне с обычными извозчиками — это
Говорят, финнов в Петербург из ближайших деревень ежегодно по несколько тысяч приезжает. Хотя финнами их сейчас редко называют, обычно именуют чухонцами. Местные ямщики таким конкурентам, естественно, не рады и с раздражением говорят: чухна понаехала. Ха, знакомое по прошлой жизни выражение. Ямщики стараются снижать цены на проезд, но это слабо помогает — горожане хотят кататься на разукрашенных цветными ленточками и разнообразными бубенчиками вейках. Экзотика, чёрт возьми!
Наша дружная компания не избежала этого поветрия и в первый же день прокатилась парами: я с Машкой, Светлана с Вяземским, Софа с князем и Путилов с женой. «Рицать копеек — райний сэна!» — стандартная фраза понаехавших, но Вяземский считает, не все из них плохо говорят по-русски, просто на Масленицу у них так заведено, коверканье русской речи создаёт особый колорит для петербуржцев.
Мы проехались по Невскому и Старо-Невскому проспектам, спустились на лёд Невы и по нему помчались к Зимнему дворцу. Лихо полетели — двухместные вейки лёгкие, это вам не русские сани. Мы даже посоревновались, кто быстрее. Разумеется, победила наша с сестрёнкой вейка: и веса в нас меньше, и бесшабашность зашкаливает. Всю дорогу подгоняли возницу; другие так рисковать не стали, слишком уж финские сани болтает от конского галопа, того и гляди вылетишь во время скачки куда-нибудь в сугроб.
Дальше наша компания в поисках развлечений направилась на Адмиралтейскую площадь. Опять там всё застроено балаганами, качелями, каруселями и катальными горками. Опять людское море шумит на разные голоса, играют музыканты, кричат зазывалы, тут же средь прогуливающихся зрителей выступают акробаты и жонглёры, — короче, бедлам ещё тот. Народа море, хватает и простого люда, и приличной публики. Особо знатные или очень богатые предпочитают в общую толпу не соваться и ездят вокруг площади в санях и каретах, рассматривая людской круговорот со стороны; народ же, в свою очередь, дивится на них.
Мы вступили в эту праздничную толпу, и балаганное развлекалово понеслось своим чередом. Впрочем, от рождественского оно мало чем отличалось.
На следующий день мы с Машулей съездили с утра на Путиловский завод и полдня веселились там с красноярцами, как раз и девчонки-косметологи из города приехали, и ребята с завода «Аркадия» подтянулись. В общем, все сибиряки вместе собрались, и порезвились мы в результате знатно. Даже ностальгия по Красноярску сердце кольнула. Вот вроде недавно в Питере, а как будто в душе кто-то за тонкую ниточку потянул, напоминая о покинутых, но ставших уже такими родными краях. Но… ничего. Не так уж и много времени пройдёт, как мы опять в Сибирь покатим.
Гришка Суриков отчитался о пребывании красноярцев в Питере на первом дне Масленицы. Мы заранее составили график посещения красноярцами столицы. Они будут выбираться в город группами по тридцать-сорок человек, под присмотром бизонов и казаков. Пусть посмотрят, что из себя представляет праздничный Петербург. Для этого бизоны переделали сани из прибывшего каравана, и теперь у наших работников есть нормальные средства передвижения по городу и ближайшей округе. Не на извозчиках же людям ездить.