Сделай что сможешь. Развивая успех

Лео Андрей Васильевич

Дальше разговор пошёл о достоинствах выставки, представленных на ней экспонатов и их владельцев, тут уж я заливался соловьём не скромничая. А что? По-моему, не грех замолвить словечко за людей достойных, ведь здесь таких хватает. Начал, естественно, с близкой для меня темы: железяки и всё, что с ними связано. Похвалил, кого стоило. Между прочим, даже в изготовлении паровиков есть производства, которые нам на пятки наступают. Тот же завод господина Леснера выставил паровик высокого давления в тридцать лошадиных сил за две с половиной тысячи рублей (наш в тридцать лошадей легче

и стоит две тысячи). Для сравнения костромской завод Шипова выставил паровик в двадцать пять сил за пять тысяч рублей.

Ну а как тут не упомянуть паровоз производства завода Полетики? Тем более когда в этом паровозе (хе-хе) куча деталей с путиловского завода. Из тех шести паровозов, что представлены на выставке, он объективно лучший, и цена у него приятная во всех отношениях. А меж тем у некоторых его конкурентов и крыш нет, и даже тормозов. Да, блин, представьте себе, есть нынче такие паровозы, и тормозят они за счёт паровой машины и прицепленных вагонов. Но… слава богу, эта техника уже уходит в небытие.

Мельком я коснулся товаров и оружия. Охаял откидывающийся вверх затвор винтовки Бердана, сказав, что это вчерашний день и затвор надо срочно менять на продольно скользящий. Похвалил талантливого русского оружейника Николая Ивановича Гольтякова за хорошие револьверы. Он, кстати, подходил к нашему стенду и осматривал револьверы с путиловского завода, при этом сильно удивился моему возрасту и никак не мог поверить, что их создал я, но потом мы с ним долго беседовали о современных технологиях в производстве оружия, и сомнения его ушли. Он по моему приглашению и на путиловский приезжал, был впечатлён качеством оборудования и заказал станки для своей фабрики.

Следом я похвалил господина Лухманова за отличные искусственные драгоценные камни — уж я-то в них прекрасно разбираюсь, сам в той жизни делал. У него и бирюзу, и изумруды неспециалист от натуральных ни в жизнь не отличит. Там и блеск, и цвет, и твёрдость почти идеально выдержаны.

Но больше всего в своем повествовании я коснулся Таманского нефтяного завода полковника Новосильцева. Это в данный момент единственный нефтяной завод на Кубани, и на мануфактурной выставке он тоже представлен.

Так вот, Новосильцев как-то подошёл к нам с целью выяснить, какую механику он может у нас заказать и сколько она будет стоить. Я как раз в это время пообедал (а обедают у нас все в специальном закутке на экспозиции, в ресторан лучше не заглядывать), тут на меня он и нарвался.

Языками мы зацепились знатно. Сначала он, правда, не мог поверить, что какой-то пацан здесь главный и больше всех знает, но по ходу разговора его настороженность прошла, и у нас открылись взаимные интересные перспективы. Для меня это кубанская нефть, для него — прекрасное оборудование по гуманным ценам. Я предложил ему без каких-либо денежных расчётов поставить маленький нефтеперегонный заводик (причём оборудование вперёд, и наши спецы его будут собирать на месте) в обмен на нефть по очень низкой цене.

Полковник долго не мог поверить своему счастью, несколько дней считал и пересчитывал, но, когда я даже доставку взял на себя — у меня уже есть знакомые купцы, занимающиеся транспортировкой товаров с юга, и консультации с ними мною были проведены, — он махнул рукой и согласился. И вот теперь мне представилась возможность

помочь партнёру в его нелёгком деле. К сожалению, денег для дальнейшего быстрого развития у него слишком мало, а проблем много — с той же землёй например.

— Знаете, Константин Николаевич, — мне было позволено величать его высочество по имени-отчеству, ведь за столом, можно сказать, все свои, — я хотел бы ещё обратить ваше внимание на Таманский нефтяной завод полковника Новосильцева.

— И в чём его отличие от апшеронских заводов?

— Он находится не у Каспийского, а у Чёрного моря.

О-о… похоже, я заинтриговал всех, ишь как и князь, и Краббе посерьёзнели. Ну, не будем тянуть кота за его достоинство, паузу я уже выдержал.

— Дело в том, что не так давно я изобрёл форсунку для сжигания нефти и мазута в паровых котлах, и один из паровиков на путиловском уже три месяца с такой форсункой работает.

— И что? — Краббе, как всегда, нетерпелив.

— Николай Карлович, мне хотелось бы высказать своё мнение о работе с ним.

— Мы вас слушаем.

— Спасибо! Буду краток. Обслуживает у нас паровик на нефтяных остатках всего один человек, а дыма паровик даёт в два раза меньше, чем угольный.

Я замолчал, а господа большие начальники переглянулись, ещё не понимая, к чему всё это мною сказано. Я внимательно смотрел на них и пытался понять, кто первым сложит предложенный «пазл». Ха, нет! Может, они о чём-то и догадались, но не стали мучится с окончательным выводом, когда я рядом. Проще спросить.

— Александр, продолжайте. Вы же для чего-то начали эту тему, — задумчиво глядя на меня, произнёс Константин Николаевич.

— Господа, давайте представим корабль с такими паровыми котлами. Что получается? Кочегары не требуются, а соответственно, и всё для их обеспечения тоже. Это сколько же места на корабле освободится? Далее, прогрев котла нефтью проходит значительно быстрее, то есть время на подъём паров такой корабль затратит раза в два меньше. В порту много народа для погрузки топлива не потребуется, его можно просто перекачать насосом. Это, кстати, ускорит погрузку. А если использовать корабли-нефтевозы, то и порт не нужен — топливо и в море прекрасно перекачивается. Ну и последнее: если крейсер дымит как небольшой пароходик, это введёт противника в заблуждение и в зависимости от обстоятельств может сыграть решающую роль в бою.

Ха, кажется, я запустил мыслительные процессы в головах господ офицеров на всю катушку. Что ж, это дело полезное, а для представителей власти ещё и архинужное.

Первым из раздумий выплыл Константин Николаевич — опять вперёд Краббе сориентировался. Да-а… ума второму лицу в империи занимать не надо.

— Вы не перестаёте удивлять нас, Александр, всё время подкидываете новые идеи.

Ой, то ли ещё будет.

— Я стараюсь, Константин Николаевич.

От моего ответа Краббе разразился безудержным хохотом, да так, что на него оба великих князя посмотрели с недоумением. Ну да, ну да, Николай Карлович всегда был человеком непосредственным. Это я заметил, ещё когда первый скабрезный анекдот ему рассказал, он тогда вот так же ржал. Но… и умом Морской министр не обижен, это подтвердили его слова, что он сказал, отсмеявшись: