Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка
Шрифт:
Кивком выставил секретаршу.
Прошел к столу, понимающе покрутил опустевшую на две трети бутылку. - Мои соболезнования, - скупо посочувствовал он.
– Что? Успели донести?
– съязвил клокочущий от ненависти Антон.
– Скверные новости быстро разносятся. На кой черт его на Украину понесло? Какая-нибудь очередная авантюра.
Балахнин нашел пустую рюмку, без приглашения наполнил. Приподнял:
– Помянем. Хоть и почудил при жизни покойничек, но пусть уж земля будет пухом.
Скулы
– Вот что, гражданин хороший... Постыдился бы в такую минуту неуважительно об умершем. Ворвался тут на чужую территорию...
– Потому и ворвался, что умер. Как узнал, всё бросил и выехал, - Балахнин демонстративно зыркнул на часы.
– Торопился, так сказать, застолбить права. Извините, конечно, что не ко времени и все такое, но территория эта отныне моя.
– Что-с?
– надменно процедил Петр Иванович.
– Не получилось по закону, силой отобрать надумал? Так вот, если Вы немедленно не уберетесь, я до премьера, до президента дойду... Не допущу!
Балахнин сочувственно улыбнулся хорохорящемуся старику.
– Не гневись, Петр Иванович. Но - что нам президент? Что мы президенту? Должники вы теперь мои. Три миллиона, которыми вы выиграли аукцион, Ивану дал я.
– Как это? Зачем?
– пролепетал Петр Иванович. - Чтоб подешевле взять институт.
Балахнин с удовольствием заметил вспыхнувшие догадкой глаза Антона:
– Вот он, кажется, понял.
– Боюсь, что да, - подтвердил Антон.
– Банкротить собрались.
Петр Иванович перевел на него страдающий взгляд.
– Смышленый мальчик, - снисходительно одобрил Балахнин.
– Всё так. Покупать пакет через аукцион, как сначала хотел, могло выйти накладно. Вдруг уважаемый Петр Иванович займет-таки у японцев да выложит семь-восемь миллионов? Но даже не это главное. Вы ж, Петр Иванович, теперь по уставу царь и бог. Без Вас ни одного решения. А чтоб снять, необходимо семьдесят пять процентов голосов. И докупить их обошлось бы в огромные деньги. Так что игра не стоила свеч. - А через процедуру банкротства получаете то же самое едва ли не задаром, - закончил за торжествующего олигарха Антон.
– Нечего сказать, хитро.
– Не моя заслуга, - с сожалением отказался от комплимента Балахнин.
– Знаете, кто всё придумал, Петр Иванович? Племянничек Ваш окаянный, которого Вы тут оплакиваете. Сам с этим на меня и вышел.
– Иван? Сам?
– выдохнул Петр Иванович. Мысли его совсем спутались. Лицо жалко скукожилось.
– Но - почему?
– Это бы вам у него спросить. Да жаль, теперь не с кого...Полагаю, просто жить хотел. Я ведь оплатил его долг чеченцам. - Вот это врешь!
– с внезапным торжеством прохрипел Петр Иванович.
– Антон, он всё врет! Оговаривает, благо покойный. Я сам его долг погасил! Сам!
– Знаю, знаю, последнее продал, - Балахнин, выказывая уважение, потянулся потрепать старика по плечу. Петр Иванович
– Только там ведь счетчик включен был. И на сумму долга набежало еще столько же. Да и заказ снять - недешево обошлось. Пришлось-таки повозиться. Но институт того стоит.
– Я Вас не понимаю, - недоброжелательно протянул Петр Иванович.
– Говорите что-то бессвязное. Какие-то миллионы. Почему я Вам должен верить?
– Потому как раз, что не через силу, а по закону. Неужто Вы полагаете, что я бы отпустил этому прохвосту три миллиона(!) без долгового обеспечения? Цента бы не дал, не убедившись, - Балахнин протянул руку по направлению к субтильному юноше.
– Мой юрист.
Тот открыл приготовленную папку.
– Вам предъявляется для акцептования переводной вексель на сумму три миллиона долларов США, выданный ВНИИ РЭС компании..., - заученно затараторил он.
Антон глянул на Петра Ивановича. Тот, сделавшийся совершенно лиловым, машинально размешивал пальцем пепел - остатки сожженного вчера прилюдно векселя.
Антон поспешно накрыл руку старика и успокоительно сжал.
– ...На оборотной стороне имеется индоссаментная надпись, по которой соответствующие права переданы...
Юрист кивнул на Балахнина и замолчал.
Сраженный Петр Иванович продолжал сидеть с застекленевшими глазами.
– Можно полюбопытствовать?
– попросил Антон.
По знаку Балахнина, юноша поднес к его лицу вексель, а двое качков расположились по обеим сторонам, готовые при необходимости схватить за руки.
– Ну-ну, - Антон демонстративно замкнул руки за спиной и погрузился в изучение документа. Читал неспешно. Было заметно, что, дойдя до конца, вернулся к началу текста.
Балахнин нетерпеливо потеребил браслет часов:
– Довольно тянуть! Собираетесь акцептовать?
– Разумеется, нет, - Антон откинулся в кресле. На лице его заблуждала непонятная, мечтательная улыбка, Балахнина крепко озадачившая.
– Что значит нет?
– предчувствуя недоброе, протянул он.
– Фальшивка, - с притворным сочувствием объяснился Антон.
– Бланк действительно наш, реквизиты тоже. Но подпись Петра Ивановича подделана. А насчет главного бухгалтера - у нас и фамилии такой никогда не было. Так что, увы на вас! Теперь, если к кому предъявлять иск, разве что в небесную канцелярию.
Не скрывая злорадства, он впился ликующим взором в ошалелое балахнинское лицо.
– Всё-таки "кинул" паскуда, - процедил Балахнин.
– Опять "кинул"! Пять миллионов своими руками. Заново бы убил!
Пальцы его сами собой зашевелились, хватая воздух. Блуждающий взгляд заметался.
Стремясь оградить от дальнейшего Петра Ивановича, Антон решительным жестом подхватил Балахнина под руку и повлек из кабинета. В приемной возле Балахнинского охранника волновались секретарша и сбежавшиеся по ее требованию институтские секьюрити.