Сделаю взрослой
Шрифт:
И хоть он в нескольких метрах от меня, я вижу его широкие плечи, очертания скульптурных скул, прямой нос, четкий подбородок. Черные как смоль волосы уложены назад, легкая щетина.
Он одет в темную рубашку, расстегнутую на шее на две пуговки и закатанную до локтей, открывающую вид на его крепкие смуглые руки.
Беркут отличается от всех сдержанностью и при этом я не знаю как объяснить, но у меня от него мурашки по коже бегут. От него веет холодом. Как от смерти.
– Сдавайся, Туз.
– Нет-нет!
– У тебя уже ставок нет.
– Черт, Беркут, я не могу проиграть! Ладно, что ты хочешь? Девочку? Любую: Мэри, Нелли, Агния. Выбирай.
Кивает на этих девушек Беркуту и тот осмотрев всех почему-то останавливает взгляд на мне.
– Эту хочу. Кучерявую.
Туз как-то замялся, а я от ужаса не могу даже пошевелиться. Живот стал каменным, дышать сложно. Только не я, боже, почему этот убийца указал на меня.
– Ай… нет, она не сдается. Другую бери.
– Я хочу эту или ухожу.
– Стой-стой, ладно! Черт возьми, это все что у меня есть! Тут уже хватит на трешку в центре! Подавись!
– Так прекрати игру. Не рискуй, если ты беден.
– Нет, играем дальше! Вот моя новая ставка, девчонка эта мелкая. Все, все даю. Я отыграюсь!
Они продолжают, оставаясь вдвоем за столом. Девушки даже уходят, я вижу как нервничает раскрасневшийся Туз, тогда как Беркут даже плечом не ведет, а плечи у него широченные.
Я же ищу глазами выход. Через дверь не пустят, можно через окно юркнуть, да вот только тут решетки стоят, мамочки.
– Вскрываемся.
– Каре!
– Флеш-рояль.
– СУКА!
Вскрикивает Туз, хватает бутылку янтарного напитка и со всей дури бросает ее в стену. Я же вся сжимаюсь видя как Берут поднимается и уверенным шагом идет ко мне.
– Вставай.
– Зачем?
Смотрю на него во все глаза. Сердце, кажется, скоро пробьет трещину в ребрах.
– Я тебя выиграл. Ты теперь моя.
Строго чеканит этот мужчина и берет меня за шкирку, выводит из этого жуткого места под возгласы Туза, который пьет водку из горлышка и материт его в голос.
Я же едва шагаю вперед понимая, что попала из огня да в полымя. Этот бандит с черными глазами, он все же забрал меня себе.
Глава 5
Я могла бы орать во все горло и отбиваться, если бы мне до ужаса не было страшно, а смелостью я никогда не отличалась.
Смотрю на этого бандита и холод пробирает до костей. Какой же он высокий, страшный и намного старше меня.
– Села. Я дважды никогда не повторяю.
Открывает мне дверь джипа и я с трудом забираюсь на переднее сиденье. У меня сильно кружиться голова и что хуже – как только мужчина садиться рядом, мой желудок предательски урчит на весь салон.
– Голодная?
– Нет, то есть… Отпустите. У меня ничего ценного нет.
Он
– Остановите, мне домой надо! Мама ждет! И братик маленький.
Еще попытка, давлю на жалость, хоть и ненавижу этого делать, но похоже, он не верит. Ни единому моему слову.
– Давно работаешь?
Вопрос вводит ступор. Непонимающе свожу брови. Я не улавливаю, о чем он.
– В смысле?
– Как долго ты на панели?
– Я не в панельном живу. У меня кирпичный дом был.
Мужчина усмехается уголком губ, а я не понимаю, почему. Что такое панель? Какая еще работа на панели…
Нет, в детдоме я конечно, наслушалась всякого, но это все дико для меня. Родители при мне никогда не ругались и я ничего грубее слова “блин” не слышала до их смерти.
Остаток пути едем в тишине и я с силой держусь за ручку двери, стараясь не выглядеть уж слишком жалко.
Беркут едет очень быстро, и хоть меня посещает идея выпрыгнуть из машины на полном ходу, я не решаюсь понимая, что тогда от меня станется оно только мокрое пятно.
Мы доезжаем до какого-то заведения и яркой вывеской и паркуемся у входа.
– За мной иди.
Так мы оказываемся в большом зале, наполненном приятным запахом еды и сигаретного дыма. К нам сразу подходит официантка с ручкой и блокнотом в руках.
– Я слушаю. – Кофе. Без сахара.
– А ты что будешь, девочка?
– Я ничего не буду.
Вспоминаю о своих копейках. Мне точно ни на что не хватит.
– Два стейка, два цезаря, жульен, апельсиновый сок. И давай быстрее.
– Конечно. Сейчас все будет.
Еду и правда приносят быстро. Все парует и пахнет так, что у меня еще больше начинает кружится голова. Я вижу салфетки на столе и быстро хватаю одну из них, вытираю губы, видя след от противной липкой помады.
Тру тщательно, ненавижу красный цвет, а потом замечаю, как этот мужчина смотрит на меня. Прямо, не отводя взгляда.
У него глубокие глаза и настолько черные, что кажется, в них нет дна. Ночь там беспросветная, дикая, страшная и взгляд тяжелый из- под широких бровей.
– Кто ты, чудо?
– Никто. Извините.
Быстро кладу скомканную салфетку на стол, а потом в карман. Снова на стол и снова в карман. Черт. Только не сейчас, проклятье!
Мне надо так сделать раза три и тогда отпустит. Я знаю, что ненормальная, я это давно поняла.
– Что ты делаешь?
Он прищуривается видя это, а мне становится стыдно. При людях еще хуже, я начинаю нервничать, а потом мне надо себя успокоить. Хоть как-то, не то живот становится каменным от напряжения и болит, а сердце стучит так быстро, что я могу упасть в обморок.