Сделка обреченных

Кон Давид

Вот именно. Не терпит. А он проник. Нет, пока не проник, но делает все возможное для того, чтобы проникнуть. И думает, что на это не обратят внимание?

Госсе по-своему расценил молчание Андрея.

– Андрэ, я уверен в этом. Матин и Мартинес – части операции «Каталина», – гораздо тише сказал француз и, не дождавшись ответа, добавил: – Вы поедете в Барбизон?

– В Барбизон?

Андрей все еще колебался. Может быть, он заблуждается и нет никакой тайны? Он испугался тени, призрака, мифа. А на самом деле речь идет о какой-то чиновничьей оплошности, из-за которой документы о «Каталине» просто оказались потеряны. Почему бы ему не довести дело до конца? Ведь поездка к сыну Жильбера Мартинеса ничем не грозит.

Чего бояться? Он же решил вернуться в науку, чтобы искать истину. И вот готов отступить при первой же трудности. Андрей вспомнил рассказ отца, статью которого о причинах «Пражской весны» раскритиковал сам всемогущий секретарь ЦК Михаил Суслов. «Я должен был написать опровержение на самого себя, – говорил отец, попыхивая своей неизменной трубкой. – Или распрощаться с мечтой о докторской диссертации». – «И что ты выбрал?» – с замиранием сердца спросил двенадцатилетний Андрей. Отец рассмеялся, потрепал его по плечу и вздохнул: «Доктором мне стать так и не удалось. Так что вся надежда на тебя».

Андрей кашлянул. Госсе ждал его ответа, тяжело дыша в трубку.

– Я поеду в Барбизон, – сказал Андрей. – Сейчас вызову такси и поеду.

– Хорошо, Андрэ, – облегченно выдохнул Госсе. – Тогда вечером я буду ждать вашего звонка. Я чувствую, что у Мартинеса вас ждет что-то необычное.

– Поживем – увидим, – буркнул Андрей и повесил трубку.

11

Лиза выехала в Компьень рано утром. Она чувствовала себя усталой и разбитой. Накануне до двух часов ночи ей пришлось провозиться в мастерской. Жюль Перно оказался прав. Переделок было много. Лиза укорачивала юбки, распускала вытачки, отпарывала подкладки и заставляла швей вновь все пришивать. Она придирчиво осматривала модели и вновь бралась за ножницы.

Наконец Лиза окинула взглядом двенадцать манекенов и довольно кивнула. Такую коллекцию не стыдно выставить в зале ресторана Laperouse сразу после коллекции Миучии Прада. Лиза села на диван, чувствуя, что подняться, сесть в машину и доехать до дома будет непросто. Рядом плюхнулся Жюль Перно.

– Надо ехать, – сказал он.

Лиза кивнула. Перно обнял ее за плечи.

– Завтра поспи подольше. До четырех в Laperouse делать нечего. – Перно выдержал паузу и великодушно добавил: – А ты можешь приехать и к шести.

– Нет, – Лиза замотала головой, – я приеду к четырем. Посмотрю, как девочки будут одеваться.

– Хочешь, я отвезу тебя домой? – предложил Перно.

– А что будет с моей машиной?

– Завтра вызовешь такси и приедешь за ней.

– Нет, – Лиза сделала усилие и встала, – я доеду сама.

Усталость сказалась. На Елисейских Полях огни идущей перед Лизой машины начали расплываться и уходить в сторону. Откуда-то сбоку тревожно засигналили. Резкий звук ворвался в уплывающее сознание и заставил Лизу вскинуть голову. Впереди зажегся красный глаз светофора. Лиза ударила по педали тормоза. «Ситроен» замер в нескольких сантиметрах от бампера роскошного «Мерседеса». Господи! Она чуть не заснула за рулем. Она всегда боялась именно этого. С того момента, как плачущая бабушка протянула к ней руки и сказала: «Твой отец заснул за рулем, Лиза!» Лиза обвела взглядом людей, стоящих вокруг бабушки, и по их скорбному молчанию вдруг поняла все. Бабушка просто не могла выговорить слово «погиб».

Светофор переключился. Лиза осторожно тронула машину с места, включила магнитофон и кондиционер. Ей казалось, что громкая музыка и холод прогонят дремоту. Но глаза все равно слипались. Лиза начала думать о завтрашнем дне, вспомнила о поездке в Иерусалим, об Аврааме Ашинзоне, и тут ей в голову пришла мысль о том, что ехать в Компень надо завтра же. Конечно! К чему терять время? Ведь она получила реальный шанс раскрыть тайну гибели деда. Неужели она будет колебаться? От этих мыслей сон прошел

и глаза перестали закрываться сами собой. Правда, рассудительный и мудрый внутренний голос тут же принялся убеждать ее, что родственники проводника Гастона Анри никуда не денутся и через неделю, если они, конечно, еще живут в Компьене, но Лиза с этими доводами не согласилась. Внутренний голос принялся перечислять доводы против завтрашней поездки, но Лиза приказала ему замолчать. Внутренний голос не подчинился, заявил, что если она не выспится, то будет выглядеть ужасно на показе. На это ей нашлось что возразить. На показе хорошо должна выглядеть не она, а ее модели. А от того, как она будет выглядеть во время последнего поклона, ничего не зависит. Внутренний голос заметался в поисках доводов, но Лиза громко сказала: «Все!», и внутренний голос ретировался.

Приняв решение, Лиза решила поставить будильник на восемь. Тогда, с учетом утреннего кофе и макияжа, она сможет выехать в половине десятого и в Компьене будет к двенадцати. Час-полтора на беседу, и к четырем она успеет в «Laperouse».

Самым трудным в восемь утра оказалось не заставить себя подняться, а удержаться от того, чтобы не швырнуть будильником в стену. Все дальнейшие действия Лиза совершала с закрытыми глазами. Встала, добрела до ванной, приняла душ, включила кофеварку. И только ткнув в щеку щеточкой для ресниц, открыла глаза окончательно…

…Повинуясь указателю, Лиза свернула направо и въехала в Компьень. Часы показывали половину двенадцатого, и городок жил своей обыденной жизнью. По улицам сновали развозчики овощей с лотками на колесах, в кафе попивали полуденный кофе завсегдатаи. Улица Патиссе оказалась в центре города. Лиза остановила машину у дома номер два и ощутила, что чего-то ей явно недостает. Ах да, утомительного поиска места для стоянки. «Вот преимущество маленького городка», – подумала она, нажимая кнопку домофона рядом с фамилией Анри.

– Войдите, – ответил Лизе женский голос, даже не поинтересовавшись, кто звонит.

Лиза толкнула дверь и вошла в подъезд. Дверь квартиры с табличкой «Мари Анри» оказалась на первом этаже. Лиза протянула руку к звонку, но нажать не успела. Дверь распахнулась. На пороге стояла немолодая женщина в черном платье и с черной косынкой на голове. Заплаканные глаза дополняли облик человека, находящегося в трауре.

– Мадам Анри? – спросила Лиза, чувствуя себя крайне неловко.

Женщина кивнула и отступила в глубь квартиры.

– Проходите, Виолетта, мы вас ждали.

Лиза переступила порог и остановилась.

– Простите, мадам Анри, но я не Виолетта.

– Как? – женщина подняла на нее заплаканные глаза. – Разве вы не дочь тети Франсуазы?

– Увы. – Лиза виновато пожала плечами, чувствуя, что готова провалиться сквозь землю.

– Кто же вы? – В жестком голосе женщины послышались нотки недоверия.

«Кто я? – мелькнуло в голове у Лизы. – И действительно, кто? Человек, потерявший покой и теперь вторгающийся в чужие дома и жизни, чтобы лишить покоя и других? Нет! Я пытаюсь найти истину. А это и есть предназначение человека. Мы должны искать ответы на возникающие вопросы. Мы не можем отмахиваться от очевидного. Только так мы останемся людьми».

– Меня зовут Лиза Вальдман. И я ищу родственников Гастона Анри, который работал проводником Восточного экспресса.

– Я его дочь, – сказала женщина, явно ожидая продолжения объяснений.

– Это вас зовут Мари? – спросила Лиза, пытаясь вернуть доверие собеседницы.

– Нет, – отрезала женщина. – Меня зовут Луиза. А Мари – это моя мать. Она умерла два дня назад. Мы только что вернулись с ее похорон.

Лиза ощутила себя полной дурой. Надо же было приехать сюда в день демонстрации своей коллекции и нарваться на такое! «А теперь еще и вечером будешь выглядеть отвратительно», – подлил масла в огонь внутренний голос.