Сделка Райнемана

Ладлэм Роберт

– Вы были с ним в одной комнате?

– Да, к сожалению. В течение нескольких часов. С ним и Райнеманом… Можно переходить к делу?

– Слушаю.

– Ваш человек – Леон – прибудет послезавтра. Мы можем провернуть все довольно быстро. Чертежи с соответствующей документацией будут поставлены одной партией, а не двумя, как считает Кенделл.

– А он считает именно так?

– Да, если судить по тому, что он сам нам сказал.

– Почему же у него сложилось такое мнение?

– Потому что до вчерашнего вечера герр Райнеман думал, что все так и будет. Я и сам ничего не знал об изменении в плане вплоть до сегодняшнего

утра.

– Что же побудило вас тогда звонить мне вчера вечером?

– Я действовал по указанию Уолтера Кенделла.

– Расскажите об этом поподробнее.

– Неужто это нуждается в пояснениях? Ведь одно никак не связано с другим. Герр Кенделл позвонил мне. По всей видимости, сразу же после разговора с вами. Сообщил, что его внезапно отозвали в Вашингтон. И поэтому я должен немедленно связаться с вами, чтобы вы знали, с кем в дальнейшем поддерживать контакт. Он настаивал на этом самым решительным образом.

– Кенделл не сказал вам, почему он возвращается в Соединенные Штаты?

– Нет. Я же не счел целесообразным расспрашивать его об этом. Все, что ему предстояло здесь сделать, он сделал. И больше уже нам не нужен. Коды у вас ведь, а не у него.

Дэвид, глядя на скатерть, загасил сигарету.

– Кем вы работаете в посольстве?

Штольц улыбнулся:

– Думаю, что не проявлю особой нескромности, если скажу, что я – третий… или, может, четвертый по значимости сотрудник посольства. Однако пекусь по-настоящему лишь об интересах Райнемана, о чем, уверен, вы и так уже догадались.

– Надеюсь, вы не станете возражать, если во время встречи с Райнеманом я спрошу обо всем у него самого? – Дэвид посмотрел на немца. – А теперь ответьте, пожалуйста, что делают тут, в Буэнос-Айресе, гестаповцы?

– Их тут нет… Впрочем, один все же имеется. Так, мелкая сошка. Простой клерк, не более того. Однако, как и все гестаповцы, считает себя важной шишкой, чуть ли не личным представителем Гитлера в этих местах, и буквально куражится над курьерами, которые, кстати, обслуживают и наше посольство. Он из тех, кого вы, американцы, зовете ослами. Ну а больше здесь никто из гестаповцев не ошивается.

– Вы уверены?

– Конечно. Можете не сомневаться, я первым бы узнал, если бы они появились в Буэнос-Айресе. Даже раньше посла. Герр Сполдинг, в той игре, которую вы ведете со мной, нет никакого смысла.

– В таком случае вернемся к вопросу о моей встрече с Райнеманом, которую вам предстоит подготовить… Уж в ней-то, надеюсь, вы видите смысл?

– Безусловно… Однако прежде чем договориться о чем-то конкретном, мы должны разобраться в том, что так тревожит герра Райнемана. Итак, почему резидент из Лиссабона оказался в Буэнос-Айресе?

– Боюсь, что здесь – самое ему место. Что, кстати, признано и вами. Я исключительно осторожен. Обладаю большим опытом. И имею коды. Разве не сами же вы сказали об этом?

– И все же почему выбор пал именно на вас? Согласитесь, сорвать из Лиссабона такого агента, как вы, – слишком дорогая затея. Я говорю сейчас с вами одновременно и как враг ваш, и как человек, который, придерживаясь нейтралитета в определенных вопросах, сотрудничает с Райнеманом. А теперь ответьте, пожалуйста, на вполне правомерный вопрос: не скрывается ли за вашим переводом сюда что-то еще, о чем мы пока не знаем?

– Если что-то и скрывается, то мне об

этом ничего не известно, – ответил Сполдинг, встретив спокойно пронизывающий взгляд Штольца. – Поскольку же мы решили чуть ли не в открытую говорить обо всем, признаюсь вам, что я хочу только одного: получить как можно быстрее пресловутые чертежи и, отправив шифровку о переводе вам этих чертовых денег, убраться отсюда, пока жив и здоров. Здесь же, конечно, я не случайно. Значительную часть обусловленной соглашением суммы выплачивает правительство, и, учитывая данное обстоятельство, в Вашингтоне сочли нужным направить кого-то сюда. Выбор же пал на меня, скорее всего, потому, что кто-то решил там, будто я лучше, чем кто-либо другой, смог бы проследить, чтобы нас не надули.

На короткое время наступило молчание. Нарушил его Штольц:

– Я верю вам. Американцы вечно боятся, что их облапошат, разве не так?

– Давайте вернемся к Райнеману. Мне хотелось бы незамедлительно встретиться с ним. Я не могу быть уверен, что до конца выполнил свою миссию, пока не услышу об этом от самого Эриха Райнемана. Должен заметить, что окончательный график обмена с Вашингтоном кодированными сообщениями я составлю лишь после того, как увижу, что все движется в заданном направлении.

– Выходит, пока что такого графика у вас нет?

– Да, нет. И не будет, пока я не увижусь с Райнеманом.

Штольц глубоко вздохнул.

– Мне правильно говорили, что вы – человек исключительно педантичный. Я устрою вам встречу с Райнеманом… Вы отправитесь к нему после наступления темноты. По пути смените машину. Встреча произойдет у него дома. Он не может допустить, чтобы кто-то видел вас вместе… Надеюсь, вас не пугают подобные меры предосторожности?

– Ничуть. Пока в Вашингтоне не получат от меня шифровок, о переводе денег в Швейцарию не может быть и речи. И посему, полагаю я, герр Райнеман окажется гостеприимным хозяином.

– Не сомневаюсь в этом… Итак, мы договорились обо всем. Я свяжусь с вами этим же вечером. Вы будете у себя дома?

– Думаю, да. В противном же случае я сообщу о своем местонахождении телефонистке в нашем посольстве.

– Denn auf Wiedersehen, mein Herr [53] . – Штольц поднялся со стула и вежливо поклонился. – Heute Abend. [54]

– Heute Abend, – ответил Сполдинг. Немец откинул занавеску и вышел из кабинета. Дэвид обратил внимание на то, что Штольц оставил сигареты на столе. Что это: небольшой подарок или мелкое оскорбление? Достав из пачки сигарету, он поймал себя на том, что перед тем, как поднести к ней огонь, прикусил конец, – совсем как Кенделл. И, ощутив раздражение, сломал с брезгливым чувством сигарету и швырнул ее в пепельницу. Все, что напоминало Сполдингу о бухгалтере, вызывало у него отвращение. Ему не хотелось думать ни о нем, ни о его трусливом бегстве из Буэнос-Айреса.

53

До свидания, мой господин (нем.).

54

До вечера (нем.).