Сделка с вечностью
Шрифт:
Вместо ответа Фастред шагнул за забор обширного двора и обратился к молодой крестьянке:
— Доброго дня! Нас прислала Флоретт. Где можно найти Полин?
Аристид кивнул и слабо улыбнулся. Понял, что спутник решил остаться. Как и всегда, Фастред предпочитал показывать намерения не словом, а делом.
Девица тряхнула выбившимися из-под косынки кудрями.
— Я и есть Полин, — робко улыбнулась она. — Староста Флоретт — моя матушка. Вы монахи?
— Да, милая. Флоретт сказала, ты ухаживаешь за спасенными. Можно их увидеть?
Полин
— Монахи… И вы тоже из моря?
Фастред указал на их потрепанные одеяния.
— Как видишь, да.
— Хорошо, заходите. Только тихо: некоторые спят.
Девица повела их в дом, остановив на пороге, чтобы смести лишнюю грязь с обуви. Жилье построили из крепкого сруба и хорошенько утеплили щели от ветров. В сенях Полин приложила палец к губам, еще раз велев не шуметь.
Дом состоял из двух ярусов: один просторный зал снизу с печью и очагом в центре — каменная труба проходила через оба этажа, наверх вела лестница со стесанными от времени деревянными ступенями. Добротный дом, на большую семью.
Больных разместили вокруг очага, поближе к теплу.
— Как раз рыбный суп подошел, — шепнула Полин, метнувшись к массивному чану. — Будете?
— Мы обещали твоей матушке не злоупотреблять гостеприимством…
— Пфф! В море рыбы мало что ли? — тихо хихикнула Полин. — Ищите своих, я пока достану миски. Вижу ведь, что вам нужно поесть горячего.
Монахи не стали спорить: море в этих краях было не таким уж и ласковым, а в мокрых одеждах ветер и вовсе пробирал до костей.
Пол был выстлан деревом, и половицы тихо поскрипывали от тяжелых шагов Фастреда. Он увидел Анду — тощего лопоухого родича Стора. Мальчишка мирно посапывал, слюнявя лежак. Фастред улыбнулся и тронул паренька за костлявое плечо.
— Эй, вояка. Просыпайся.
Анду вздрогнул, распахнул глаза и с трудом сфокусировал взгляд на нависшем над ним братом-протектором.
— Святоша! — всхлипнув, он бросился обнимать застывшего в замешательстве Фастреда. К столь бурному воссоединению он был не готов. — Папка цел?
— Жив. На берегу. Вас выбросило на берег чуть дальше, и вас нашли деревенские.
— О, очнулся! — Полин широко улыбнулась, потрясая в воздухе плошкой с ароматным варевом. — Не вставай, юнец. Сама принесу.
Она поставила суп на пол возле лежака, потрепала Анду по голове и обратилась к Фастреду.
— На каком языке он говорит?
— Он с севера. На их наречии.
Глаза девушки испуганно округлились. Фастреду пришлось быстро придумывать ложь.
— Мы прибыли из Вольного города Горфа, что граничит с Хайлигландом. Парень северянин, но из цивилизованного места.
Не так уж и солгал: они действительно сели на корабль в Горфе. Полин кивнула, но Фастред не понял, смог ли успокоить ее бдительность. Как бы то ни было, эта ложь долго не продержится: общей легенды нет, каждый может сболтнуть лишнего.
— Много выжило? — спросил Анду монаха.
Фастред неопределенно
— Пока не знаем. Ищем. Разослали отряды рыскать по берегу.
— Хорошо, что папка живой. Правда, не знаю, что нам теперь делать.
— Не забивай этим голову. Ты парень молодой, быстро придешь в себя. Так что уплетай суп и молчи. Нужно уходить отсюда как можно скорее.
— В том и беда, святой брат, — промямлил Анду, набив рот куском хлеба. — Не все могут идти.
Фастред оставил парня заниматься едой и огляделся, ища Аристида. Еретик склонился над лежаком в самом дальнем углу помещения.
— Этот не приходит в себя, — пояснила Полин, поймав его взгляд. — Мы нашли его одним из первых. Его так побило о скалы, что и живого места нет. Не знаем, что с ним и делать. Знахарей в наших местах нет — всех травников пожгли еще при старом лорде.
— Я кое-что умею, — тихо отозвался Аристид. — Брат Фастред, прошу, подойдите сюда. Сейчас же.
Обычно спокойный и даже умиротворяющий голос еретика сорвался. Чуя неладное, Фастред оказался возле него спустя мгновение.
— Смотрите.
Он стащил часть одеяла с раненого и охнул. На соломе, едва дыша, лежал рослый мужчина. Синяков на нем было столько, сколько не получал и начинающий кулачный боец. Там, где не было кровоподтеков, кожа была просто содрана. Раны воспалились, от некоторых пахло гноем. Человека явно мучил жар, и он бредил. Разбитые губы на обезображенном синяками лице едва шевелились.
Фастред с трудом узнал в больном Грегора Волдхарда.
3.3 Криасмор
Повозку трясло так, что у Хоры клацали зубы. Глазеть по сторонам особого смысла не было: пейзаж оставался скучным, лишь накануне леса сменились полями с редкими деревьями.
Раны ей перевязали, если это можно было назвать перевязкой: отрезали от ее же рубахи несколько лент на бинты, прополоскали и туго перетянули царапины. Вот и вся забота. Но жаловаться было грешно.
— Пить хочешь? — Рыжебородый здоровяк в шлеме чуть набекрень свесился с лошади и предложил мех.
Хора кивнула и подползла ближе, подставив открытый рот под струю воды. Руки ей оставили связанными, но хотя бы не запихнули в клетку. Напившись, она кивнула в знак благодарности.
— Минхельд говорил, ты умеешь толковать по-нашему. Чего тогда молчишь?
Хора пожала плечами.
— Чего толку болтать?
— Интересно мне, откуда вагранийка, которая знает рундское наречие, оказалась в Канедане, — простодушно признался воин. — Меня Торвом звать.
— Хора.
— Вагранийское имя?
— Местные дали.
— А настоящее?
— Не помню.
— Да ладно! Врешь.
— Нет.
— Ну хоть разговаривать начала, уже что-то. Вообще красивые здесь места, — Торв указал рукой на заросшие душистыми травами пологие холмы. — Леса богатые, озеро огромное... Почти как дома, только здесь теплее. И пшеница растет.