Сделка
Шрифт:
Я сел, а Вайман, не глядя на меня, заговорил:
– Может, вас подвезти до железнодорожной станции?
– Конечно. Погода отвратительная, даже для короткой прогулки.
Он постучал по стеклу, которое отгораживало нас от водителя, и машина тронулась. Мы рванули к станции на большой скорости.
Вайман, все еще не глядя на меня, сказал:
– Я займу у вас всего несколько минут, если вы позволите. Я хочу потолковать с вами, мистер Геллер.
Я расстегнул пальто: было жарко. В машине работала
– Откуда вы меня знаете? Он улыбнулся.
– Я бы мог сказать, что из газет. Ваше имя попадало туда. В последний раз, кажется, на днях. Да, вчера и сегодня утром. Но ваше участие в войне на Гуадалканале внушает... уважение. Вы, должно быть, храбрый молодой человек.
– Я не такой уж храбрый, а молодость, как известно, проходит быстро.
Он взглянул на меня. Его серые глаза покраснели.
– Мудрое замечание, мистер Геллер.
– Не совсем. Скорее, банальное. Эстелл рассказывала вам обо мне. Вот откуда вы меня знаете. Вайман медленно кивнул.
– Эстелл доверяла вам. Я бы даже сказал она почти любила вас. Или, можно сказать, она была влюблена в вас однажды. Но так она могла любить кого угодно. Но, разумеется, больше всего она любила деньги.
Он слегка преувеличивал, но я не мог спорить с ним.
Я сказал:
– Но и деньги любили ее. И вы ее любили. Вайман отвернулся от меня.
– Я очень-очень ее любил, хотя эта любовь принесла мне мало хорошего. Она бывала очень жестокой... Нет, это нечестно. Она не была жадной. Она была такой... восприимчивой.
– Да. Такой она и была. Что я могу сделать для вас, мистер Вайман?
Он не ответил. По крайней мере, прямо.
– Мне так стыдно за себя. Я приехал сюда, намереваясь пойти туда и проводить ее, но... я приехал сюда рано утром, чтобы разузнать кое-что. Все будет длиться еще несколько недель... Я вышел из лимузина, но потом стали собираться репортеры и я... я оказался трусом.
Его голова упала вниз, он закрыл лицо руками и стал плакать.
– Я был трусом. Малодушным трусом. Я так любил ее. И я не подошел, не смог подойти и...
Я слегка передвинулся. Это был самый неудобный из всех лимузинов, на которых мне случалось ездить. Мешала не только жара, сиденья тоже были плохими.
– Послушайте, мистер Вайман, - заговорил я.
– Она умерла. Это не важно: пошли вы или нет, отдали ей последние почести или нет. Попрощайтесь с ней по-своему, как вам велит ваше сердце.
Вайман вытер лицо резким движением, как будто только что заметил, что плачет. Потом он внезапно смутился и сказал:
– Я... я бы хотел думать, что она знает, что я здесь сегодня. Что я... я сам пришел сюда, чтобы сказать ей последнее "прости". Что я любил, до сих пор люблю ее. Что она смотрит оттуда, сверху...
Уж если Эстелл и смотрела откуда-то, то вовсе не из того места, о котором он говорил; если
Вместо этого я сказал:
– Конечно, мистер Вайман. Так и есть. Я уверен, на знает, что вы чувствуете. А теперь, м-м-м... следующий поезд отходит через десять минут. Что я могу для вас сделать?
Он испытующе посмотрел на меня:
– В газетах было написано, что вы одним из первых пришли к месту происшествия.
– Верно.
– А вы не осмотрелись в квартире? Вы помогали детективам осматривать вещи Эстелл?
Я кивнул.
– В некотором роде, да.
– М-м-м, говорят, что были найдены личные вещи, письма от военных, фотографии, записная книжка, в ней было мое имя, хотя газеты не упоминали его. Пока что.
– Да, я все это видел.
Теперь он смотрел на меня пронзительно. Его серые глаза стали тревожными.
– Вы видели что-нибудь еще?
– Я видел саму Эстелл и различные предметы, которыми ее пытали.
Вайман вздрогнул.
– Я не об этом спрашиваю. В машине было, так жарко, что я вспотел; на улице снежная буря, а я потею.
– Мистер Вайман, я сочувствую вашему горю, Разделяю его, но, черт возьми, не перейдете ли вы к делу?
Он вздохнул.
– Я понимаю, что вы расстроены. Надеюсь, вы сможете простить меня... Я не в себе сегодня, мистер Геллер. Это потрясло меня. Это...
– Переходите к делу. Мне надо успеть на поезд.
Вайман повернулся к запотевшему окну, словно хотел выглянуть наружу.
– Вы видели красную книжку?
– Красную книжку?
Он уставился в запотевшее стекло.
– С пряжкой. Толщиной дюйма в два. Я имею в виду книгу.
– Дневник?
Теперь он смотрел на меня.
– Дневник.
– Эстелл вела дневник?
– Да. Вы его видели?
– Нет. Там не было дневника. И я, как вы только что сказали, был одним из первых на месте происшествия.
Вайман сощурил глаза.
– Но не самым первым.
– Самыми первыми были пожарные. Потом патрульные и детективы.
Он заговорил, и теперь я почувствовал силу в его голосе; впервые я понял, что передо мной - удачливый бизнесмен.
– Я думаю, кто-то украл дневник. Возможно, один из... служителей закона, которые пришли раньше вас.
Я пожал плечами.
– Вполне возможно.
– Я хочу, чтобы вы снова пошли туда.
– Это невозможно, мистер Вайман.
Он широко развел руки, чтобы показать, очевидно, свою правоту.
– Мистер Геллер, вы можете прочитать эту чертову вещицу, если найдете ее. И если вы обнаружите в дневнике что-то такое, что может помочь следствию, расследованию этого убийства, вы вне всякого сомнения должны передать это в полицию.