Седьмая чаша
Шрифт:
В комнате повисла тишина. Я пристально посмотрел на друга и спросил:
— Ты тоже пользовался этой штукой?
Гай неохотно кивнул.
— Только в тех случаях, когда думал, что пациент во время серьезной хирургической операции может умереть от болевого шока. Кроме того, у меня богатая практика в определении правильной дозы. И хотя сегодня это вещество уже не используется, его формула хорошо известна врачам. Тут никакого секрета нет.
— Значит, тут требуется богатый опыт?
Малтон
— Убийца не хотел давать Роджеру смертельную дозу. Ему нужно было устроить эту ужасную картину в фонтане. Поэтому он накачал мастера Эллиарда двейлом так, что тот отключился и не пришел в себя даже тогда, когда ему стали резать горло.
— Что еще поведало тебе тело?
— Больше ничего. Все органы в прекрасном состоянии. Его здоровью мог бы позавидовать и более молодой мужчина.
— Ты говоришь как-то очень отстраненно, Гай.
— Иначе и быть не может, Мэтью, в противном случае разве мог бы я спокойно смотреть на все те вещи, которые мне приходится видеть почти ежедневно?
— А вот я не могу быть таким беспристрастным. По крайней мере, в данном случае.
— Тогда, может быть, тебе стоит предоставить расследование другим людям?
— Не могу, я дал Дороти обещание найти убийцу.
— Очень хорошо.
На мгновение Гай вдруг стал таким же напряженным и усталым, каким был в тот вечер, когда я привел к нему Роджера.
— Была, правда, у него шишка на затылке. Я думаю, тот человек, с которым встречался твой друг, действительно оглушил его ударом по голове, а когда он пришел в сознание, каким-то образом принудил его принять двейл. Он снова отключился, теперь уже основательно, и убийца отнес его в Линкольнс-Инн.
— Через поле и оранжерею.
Я рассказал ему про следы, по которым шел Барак.
— Роджер был миниатюрным мужчиной, но этот негодяй все равно должен был быть очень сильным человеком.
— И целеустремленным. И злым.
Я покачал головой.
— А еще образованным. Судя по тому, что ты рассказал, он должен быть хорошо знаком с медициной. Да и с миром юриспруденции тоже, если ему удалось сочинить письмо от имени мифического поверенного, которому поверил Роджер. Но зачем? Зачем убивать человека, который никогда в жизни не причинил никому вреда? Зачем устраивать весь этот чудовищный спектакль?
— У него не было врагов?
— Ни одного.
Я снова посмотрел на башмак Роджера, и этот взгляд словно переполнил чашу. К горлу подкатила тошнота.
— Мне нужно в уборную, Гай… — с трудом выдавил я.
— Ты знаешь дорогу.
Я ушел в уборную, стоявшую на заднем дворе. Это был обыкновенный деревянный нужник с выгребной ямой, но пахло здесь не так сильно, как в других подобных местах. В воздухе, видимо, было разбрызгано какое-то вещество, которое заглушало запах нечистот.
Из комнаты доносились приглушенные голоса. Дверь была приоткрыта, и я увидел Гая и мальчишку Пирса, сидевших за столом. Они поставили перед собой свечу и рассматривали в ее свете раскрытую книгу, лежавшую перед ними на столе. Я даже издали узнал анатомический атлас Везалия с его кошмарными иллюстрациями. Пирс отбросил со лба темный чуб и возбужденно проговорил:
— Смотрите, сердце на этой картинке выглядит точь-в-точь как сердце Эллиарда.
В этот момент он увидел меня, и его лицо залила краска.
— Мастер Шардлейк? Я не знал, что вы все еще здесь. Я принес книгу…
— Вижу, — коротко ответил я. — Бедный Роджер. Что бы он испытал, узнав, что самые интимные органы его тела станут предметом для болтовни мальчишки-ученика? Хотя, возможно, его эта мысль позабавила бы. А вот мне она ничуть не кажется забавной.
Я с отвращением посмотрел на цветную гравюру, где было изображено разверстое человеческое тело и показаны все внутренние органы.
— Все это лишь во имя познания, сэр, — пробормотал Пирс.
Я наградил подростка ледяным взглядом, подумав, что Гай дает ему слишком много воли.
— Нет, Пирс, это была моя вина.
Гай выглядел смущенным и расстроенным.
— Ты будешь давать показания на следственных слушаниях, которые состоятся завтра утром? — спросил я его.
— Да, конечно.
— А Адам? Ты пока не решил, когда сможешь посетить его? Мне тоже нужно в Бедлам. В пятницу утром судебных слушаний не проводится, мы могли бы поехать туда вместе. В пятницу тебе будет удобно сделать это?
Он достал длинную записную книжку в кожаном переплете и полистал ее.
— В пятницу, в полдень.
— Хорошо. А теперь я ухожу.
Я бросил злой взгляд на книгу, которая все так же лежала открытой на столе, и на Пирса, терпеливо стоявшего рядом со своим хозяином.
Гай протестующе вздернул руку.
— Нет, Мэтью, подожди.
Гай закрыл атлас Везалия и протянул его Пирсу.
— Забери ее, мой мальчик, и принеси нам вина. А потом можешь продолжить изучение книги, если есть желание.
— Да, сэр.
Гай дружески похлопал парня по плечу, и тот удалился.
— Прости, Мэтью, мы ничем не желали оскорбить Роджера Эллиарда. Просто труд Везалия чрезвычайно важен для любого, кто занимается медициной, а ты ведь сам просил меня выяснить, как и отчего погиб твой друг. Причем, уверяю тебя, даже в те минуты, когда я этим занимался, я не переставал молиться о его бедной душе.
Я улыбнулся. Я слишком хорошо знал Гая и его доброту, чтобы сердиться на него слишком долго.