Седьмая чаша
Шрифт:
— Адам, почему ты думаешь, что Господь оставил тебя?
В глазах Адама что-то промелькнуло, и я понял, что контакт между ними установлен.
— Нет, — лихорадочно зашептал он, — но если он увидит мое смирение, то даст мне знать, что я спасен!
— Почему бы тебе не подняться с пола? Мне хотелось бы поговорить с тобой, но я слишком стар, чтобы сидеть на каменном полу.
Лицо мальчика напряглось, он враждебно стиснул челюсти.
— Ну что ж, ладно, придется старику потерпеть.
— Кто вы? —
Это были его первые слова, обращенные не к Богу, а к человеку.
— Я врач и хочу узнать, почему ты считаешь, что Всевышний покинул тебя.
— Он меня не покинул! — яростно проговорил Адам.
— Но ведь он и не дал тебе знака, что твоя душа спасена?
— Еще нет. Я прочитал Библию, и я молюсь, молюсь… — На глазах несчастного выступили слезы. — Но он все не отвечает.
— Тебе, должно быть, тяжело.
— Преподобный Мифон многие дни молился вместе со мной. Он заставлял меня укрощать плоть, воздерживаясь от пищи, но я только падал в обмороки.
— Ты молишься так усердно, — мягко проговорил Гай. — Услышишь ли ты Бога, если он ответит тебе?
Адам наморщил лоб и подозрительно поглядел на Гая.
— Как же я могу его не услышать?
— Твой страх так силен, что заглушает все остальное. Чего ты так боишься — преисподней?
— Геенны огненной, — прошептал Адам так тихо, что Гаю пришлось наклониться к нему. — Прошлой ночью я видел сон.
— Что тебе снилось?
— Я находился в карете, в каких ездят богачи. В черной карете, запряженной четверкой черных коней. Мы ехали по деревенской дороге. Поля были темными, а деревья — голыми. Я не мог понять, куда меня везут. Потом мы проехали через деревню. Люди выходили из своих домов и говорили: «Его везут в преисподнюю. Все глубже и глубже. Скорбите о муках, которые ему придется претерпеть, ибо он столь мерзок, что место ему — на самом дне адской бездны». Я посмотрел вперед и увидел на горизонте красные всполохи, а в нос мне ударил запах серы.
— Кто правил каретой? — уточнил Гай.
— Не помню.
Внезапно Адам, словно сломавшись, принялся всхлипывать, по его немытому лицу потекли слезы. Гай положил руку ему на плечо.
— Плачь, — сказал он, и я увидел глубокую грусть в его глазах.
И это Гай, который с такой холодной беспристрастностью рассуждал относительно смерти Роджера и рассказывал про состояние его внутренностей! Я почувствовал прилив необъяснимого гнева.
Наконец слезы Адама иссякли. Гай сделал еще одну попытку поднять его с пола, но мальчик опять стал сопротивляться.
— Мне нужно молиться, — проговорил он бесконечно уставшим голосом. — Прошу вас. Я и так потерял время, разговаривая с вами. Я должен молиться.
— Очень хорошо, но сначала ответь мне на один вопрос. Как ты думаешь, почему Господь насылает страдания именно на тебя? Он что,
— Нет. — Адам ожесточенно потряс головой, глядя не на Гая, а на стену. — Все должны бояться адских мук, как боюсь их я. Вечно гореть в дьявольском пламени — что может быть страшнее? В нашей церкви мы знаем истину: именно это ждет тех, кто грешит и кто не спас свою душу.
— А другие верующие, прихожане отца Мифона, — они тоже грешники?
— Да, но все они получили весточку от Бога о том, что они среди избранных, среди спасенных.
— Но не ты?
— Нет.
Адам повернулся лицом к Гаю.
— Я точно знаю, что не спасен. Преподобный Мифон говорит, что внутри меня дьявол. Я должен просить Господа избавить меня от нечистого, спасти мою душу. А теперь оставьте меня. Оставьте меня!
Этот неожиданный крик заставил меня вздрогнуть всем телом. Адам снова отвернулся к стене и принялся бубнить свои монотонные мольбы.
— Господи, услышь мои молитвы! Прошу, услышь меня!
Гай поднялся на ноги и мотнул головой в сторону двери. Мы вышли в коридор. На лице моего друга была написана злость.
— Не мог бы ты позвать смотрителя? — спросил он. — Но только женщину, а не того гоблина, который является тут главным.
— Хорошо, — ответил я и отправился в гостиную.
Там вновь воцарилась тишь да гладь. Сисси штопала, играющие шлепали картами по столу. К ним за столом присоединилась Эллен. Я заметил, что глаза Джейн красны от слез. Увидев меня, она закрыла лицо руками.
— Миссис Эллен, доктор Малтон хотел бы перемолвиться с вами парой слов, — смущенно проговорил я.
Звякнув ключами на поясе, смотрительница встала, и мы вышли из комнаты.
— Я приношу извинения за выходку Джейн, — сказала она, внимательно глядя на меня. — Она глубоко сожалеет о случившемся. Но приход посетителей неизбежно приводит пациентов в возбужденное состояние, и с этим приходится мириться.
— Я понимаю.
— Сегодня за ней придется присматривать внимательнее, чем обычно, иначе она может причинить себе какой-нибудь вред.
Гай стоял в коридоре и наблюдал за Адамом сквозь смотровое окошко. Услышав наши шаги, он с улыбкой повернулся к Эллен.
— Мой друг говорит, что вы очень добры к Адаму.
Женщина зарделась от смущения.
— Я стараюсь.
— Он очень болен.
— Мне это известно, сэр.
— Очень важно, чтобы он все время находился под замком и не мог выбраться отсюда, иначе он может совершить какую-нибудь глупость. Но при этом не менее важно, чтобы он содержался в чистоте и ежедневно принимал пищу, даже если будет противиться этому. И постарайтесь — только очень мягко — отвлекать его на различные повседневные мелочи: необходимость есть, находиться в тепле и так далее.