Седьмая — для тайны
Шрифт:
— Как ты себя чувствуешь?
— Все в порядке. Дэниэл здесь?
Ее лицо внезапно исказилось, и миссис Годбер подбежала к ней.
— Вам сейчас лучше уйти, мисс, — обратилась она ко мне. — Я послала за доктором. Похоже, он идет.
Я улыбнулась Рэчел, вышла и на ступеньках встретилась с Дэниэлом.
— Она попросила меня быть здесь.
— Знаю, — ответил он. — Все идет нормально?
— Разумеется. Здесь добрая миссис Годбер. У нее хорошая репутация, да и доктор только что пришел. Куда мы пойдем?
— Пошли
— Не знаю! Надо запастись терпением!
— Да?
— Это трудно!
Он провел меня в небольшую комнату на втором этаже. На полках вдоль стен выстроились гроссбухи, книги по фермерству, сельскому хозяйству, ветеринарии, у окна стоял стол с бумагами и несколько стульев.
— Я не хотел быть с кем-нибудь другим, — признался Дэниэл. — Вскоре здесь появится тетушка Рэчел, она добрая женщина, но уж очень шумная! Это действует на меня угнетающе!
— Так вы не возражаете, если я побуду с вами?
— Нет, нет!
— Меня просила об этом Рэчел. Она волнуется за вас!
— За меня?
— Ну, говорят, некоторые мужья в подобных случаях страдают так же сильно, как и их жены.
— Думаю, у нее все будет в порядке.
— Уверена! Она молодая и сильная! Осложнений быть не должно! И потом, ведь люди рожают не каждый день, не так ли?
— Да… Но это же Рэчел!
— Все проедет благополучно.
— Я молюсь об этом!
— Она сейчас очень счастлива, Дэниэл! Это вы сделали ее такой счастливой.
— Иногда я поражаюсь. Я вижу такую печаль в ее глазах. Может быть, она оглядывается назад… с сожалением.
— Вы знаете причину этого, Дэниэл. Она оглядывается с сожалением за то, что случилось раньше. Она больше всего жалеет о том, что ребенок не ваш.
— Я тоже.
— Она волнуется. Это ее ребенок, Дэниэл, частичка ее.
— Прежде всего я хочу, чтобы она была счастлива, — серьезно произнес он;
— Она будет счастлива, и вы тоже… если вы сумеете сделать себя счастливым!
— Но она не перестает оглядываться назад, а я…
— А вы должны смотреть вперед, Дэниэл! Вы так много для нее сделали. Вы доказали ей, как ее любите! Об этом знает только она. Вы должны продолжать держаться так же. Вам надо забыть, что случилось раньше. Она думает, что вы все время будете помнить, что ребенок не ваш и это создаст барьер между вами и малышом. А это сломает то счастье, которое вы построили сами.
— Я не смогу забыть, кто отец ребенка!
— Ребенок будет вашим с того момента, как появится на свет. Так вы и должны смотреть на это.
— Не смогу! А вы на моем месте смогли бы?
— Я бы попыталась. Попыталась бы изо всех сил, иначе счастья не будет.
— Понимаю, что вы правы. А как же Рэчел?
— Это будет зависеть от вас, Дэниэл! Не так уж трудно любить малыша!
— Вы много для нас сделали, я этого никогда не забуду!
— Думаю, вам с Рэчел очень повезло, Дэниэл!
Мы сидели и считали часы. Долго ли нам придется ждать? Ребенок родился ближе к вечеру. К нам вышел доктор. Стоило только взглянуть на его лицо, чтобы понять: все хорошо! Он сиял.
— У вас девочка, мистер Гриндл! Здоровая девочка!
— А моя жена?
— Устала, но торжествует. Вы можете увидеть ее на несколько минут. Больше всего ей сейчас необходим отдых.
Мы поднялись в спальню. Рэчел была бледна, но лицо светилось счастьем. Миссис Годбер держала на руках ребенка, завернутого в шаль, откуда виднелась красная сморщенная мордашка.
Она передала сверток Дэниэлу. Я внутренне сжалась: от этого момента так много зависело! Рэчел тоже внимательно наблюдала за ним.
— Да она же красавица, наша дочка, — произнес он.
Какое счастье! Я почувствовала, что слезы выступили у меня на глазах.
Рэчел взглянула на меня:
— Спасибо, Фредди, что ты пришла!
— Разумеется, пришла! Я же хотела тоже посмотреть на малышку! Вы не можете полностью монополизировать свои права на нее, Дэниэл!
Я держала дитя на руках, это крохотное создание, так повлиявшее на их жизнь, и повторяла про себя: «Все идет как надо. Все хорошо!»
Харперз-Грин пребывал в своем обычном возбуждении. Вся жизнь здесь была насыщена рождениями и смертями. Появление ребенка у Гриндлов вызвало большой интерес. Крещение предполагалось совершить в церкви.
Я много времени проводила с Рэчел. Заходила к ней в обед, и мы вместе перекусывали. Девчушка процветала.
— Дэниэл и в самом деле любит ее, — сказала мне как-то Рэчел. — Да и как можно ее не любить? Она самый замечательный ребенок на свете!
Я согласилась. Девочка и в самом деле похорошела и теперь походила на младенца, а не на девяностолетнего джентльмена, какой я ее видела при рождении. У нее были голубые глазки, темные волосики и, к счастью, она не имела никакого сходства с Гастоном Марчмонтом.
Вопрос об имени ребенка обсуждался нами весьма серьезно.
— Будь она мальчиком, — говорила Рэчел, — я бы назвала его Дэниэлом. Это позволило бы Дэниэлу почувствовать, что ребенок и его тоже.
— Это было бы хорошо. Уверена, что Дэниэлу это понравилось бы!
— По-моему, он уже смотрит на нее, как на свою дочку! Фредди, я думаю, мне надо назвать ее в твою честь!
— Фредерика? О, нет! Фред… Фредди… только подумай И я бы не назвала своего ребенка этим именем!
— Но ты так много сделала для нас во всей этой истории!