Седьмая Луна 9: Вознесение

Коробов Андрей

Несправедливо. Добыча пришла тяжким трудом, а ускользнула, будто вода сквозь пальцы. И что самое обидное, безвозвратно.

Крушение происходило одномоментно. Ошмётки древесины стукались об конечности. Подлетевшее в воздух колесо, клацая, врезалась в спину и покатилось по улице дальше. В конечном счете оно закружилось, потеряло равновесие и, приплясывая попеременно концами обода, обрело покой.

Холодная грязная вода проникла под броню, пропитывая ткань и обжигая кожу, в особенности – шею и грудную клетку.

Взор

капрала зацепился за пучок бежевого света, возвышавшийся над поверхностью сплошной лужи. Подсознательно ренегат пришёл к простому выводу: это его трофейный протазан. Как если бы другого оружия у него не было, Альдред возжелал вернуть химерит себе обратно.

Слабо перебирая ушибленными конечностями, Флэй слепо выдвинулся к зачарованному оружию. Будто утопающий в болоте, что хватается за спасательный трос.

Впрочем, Альдреду с трудом давалось даже просто держать нос повыше, дабы не захлебнуться ядовитыми саргузскими водами.

Над головой то и дело проносились разноцветные сгустки магической энергии. Как бы ни пришлось тяжко остальным персекуторам, они вступали в бой.

Разобщённо, ведь засада лишила их возможности действовать единым строем. Флэй корил себя за то, что не мог сию минуту подняться и помочь боевым товарищам. Или, во всяком случае, отыскать Ингрид.

Шумиха обещала быть несусветной. Чем не подходящий момент, чтоб убежать? Ещё бы понять, как емко и убедительно обрисовать необходимость бегства.

Всё, что ему пока удавалось – это ползти.

Он повторял про себя, словно заколдованный:

«Подождите меня!.. Ещё чуть-чуть!..»

Вялая рука ренегата только-только обхватила древко протазана, как вдруг прямо рядом с его ладонью опустилась нога в сандалии. Это была девица из оранжевых хламид.

Флэй поглядел на отступницу исподлобья. Читая по губам, капрал посчитал, что чародейка плюнула ему в лицо презрительный, желчный возглас.

Речь было не разобрать из-за гула, давящего на перепонки. С пальцев мятежницы, чьё лицо показалось бывшему репрессору смутно знакомым, посыпались искры солнечной энергии. Дозарядит заклинание – и нет больше Альдреда.

Умирать, словно бродячая собака, от рук чванливой магички, ренегат отказывался. Что было сил в ладони, капрал стиснул пальцами древко протазана и дёрнул на себя.

Химеритовое копьё бойко выскользнуло из-под натёртой и слегка опухшей ноги террористки, обутой в дырявую сандалию.

Бунтарка пошатнулась, однако же концентрация солнечной энергии сохранилась.

Альдред сжал челюсть, приподымаясь, и выставил перед собой оружие, после чего произвёл точный выпад.

Протазан впился наконечником в ногу отступницы, прорезая ткань хламиды. Из-под подола посыпался прах. Чародейка взвизгнула и повалилась на спину в лужу. Ненароком она подставила смазливое личико под каскады дождевой воды.

Стало ясно: если бить в конечность, рассыпается

она. При этом удар в торс жертве сулил полное обращение в прах.

Ни с того ни с сего истошные вопли апостатки пронзили шумовой заслон, поглотили всеобъемлющий гул в ушах и взрезали слух Альдреда.

Так обозначился момент, когда ренегат наконец-то пришёл в себя.

Глядя в покрасневшие карие глаза, капрал обрушил на незадачливую мятежницу химеритовый протазан. Лишь сейчас, совершенно случайно он обнаружил: это оружие тоже именное. Бывший владелец назвал копьё «Злым Джинном». И смех, и грех.

Наконечник взрезал торс от грудной клетки до паха. Та дёрнулась, умоляюще протягивая потухшие руки. Голова откинулась назад. Через раскрытый рот в горло поступила дождевая вода.

В следующий миг Флэй наблюдал страшное. Кожа у чародейки изменила свой цвет, напоминая песок. Стала проваливаться вслед за разложившейся плотью и осыпавшимися костями. Она фигурально превратилась в пыль. Так работал «Злой Джинн».

Разлагал медленно, хоть и не на много. По всей видимости, гули действительно одной ногой стоят в могиле.

Апостатка, так или иначе, отошла в мир иной.

Зацикленный на прямой угрозе своей жизни, Альдред забывал поглядывать по сторонам. Капрал и не заметил, как ему с тыла пытался зайти ещё один отступник.

У него уже иссяк запас эфира. Тем не менее, он по-прежнему представлял угрозу, готовя для ренегата скипетр с орлиной головой. Из глаз и клюва сквозил эфир белого цвета. Вероятно, магия кристаллов.

Реализовать подлое нападение оранжевой хламиде не дала Казадеи.

Шифтер не жалела ни себя, ни эфира в истреблении мятежников.

Бурая лужа под ногами апостата поднялась вверх и поглотила его целиком, раздавливая в ничто под водяным прессом.

– Всегда пожалуйста, – буднично пробубнила Дора и сразу переключилась на другую цель. Альдред улыбнулся ей с благодарностью.

Отправив гелиомантку на ту сторону, капрал тяжело задышал и сквозь боль развернулся. Его взгляд охватил всё нежданное поле боя, где лоб в лоб схлестнулись мечи Церкви и Культ Скорпиона.

Лишь благодаря инквизиторскому сплаву все персекуторы остались целы и относительно невредимы.

Как бы их ни раскидало по проезжей части, пришли в себя они тут же, прекрасно понимая, что иначе им не дать отпор апостатам.

Запряжённым лошадям повезло гораздо меньше.

И хотя бедные животные были ни при чём, от губительной магии порчи им досталось больше всего.

Развалившиеся, изуродованные туши скакунов распластались на дороге. Из-под лопнувших шкур до сих пор поднимался медный гной, из бреши в брюшных мышцах вываливались окровавленные кишки.

Сколько бы отступников ни было вокруг, они всё прибывали – и вылетали будто бы отовсюду, уподобляясь полчищам саранчи на пшеничном поле.