Седьмая луна
Шрифт:
Распаковав вещи, она умылась, смыла косметику и надела легкое платье из тонкого хлопка. Жара была просто невообразимой, и уже через пару минут ее тело покрылось крупными каплями пота. Обед подали в большой столовой, в дальнем углу которой, несмотря на невероятную жару, в камине весело потрескивал огонь. – К счастью, ей совсем не хотелось есть, и она не стала терзать себя этой пыткой и вскоре покинула столовую. Все равно говорить с Клайвом ей было не о чем. Они ели молча, лишь изредка перебрасываясь короткими, ничего не значащими фразами.
После обеда
– Как ты себя чувствуешь? – наконец нарушил затянувшееся молчание Клайв.
Правда, по тону было видно, что он до сих пор не может забыть те обидные слова, которые его бывшая жена говорила ему в такси.
– Спасибо, хорошо. – Она вяло откинулась на спинку видавшего виды дивана.
Белое платье плотно облегало ее стройную фигуру, подчеркивая все прелести, до боли знакомые ему с давних лет.
Фрэнсин потерла рукой лоб, а потом медленно повернулась к нему.
– Как далеко отсюда до той деревни? – спросила она, заметив, что он пристально изучает разложенную на коленях карту.
– Если я не ошибся, – задумчиво произнес он, – то мы сможем добраться до нужного места примерно за пару дней. Нам придется подняться вверх по реке, а там рукой подать до деревни, если, конечно, повезет с погодой и со всем прочим. Эта деревушка называется Румах-Булан.
– А кто там живет?
– Небольшое племя с таким же названием. Эти люди предпочитают не вступать в контакт с другими племенами, а тем более с белыми людьми.
– А ты уверен, что мы туда доберемся? – продолжала допытываться Фрэнсин. – Ведь после таких дождей здешние реки становятся очень бурными.
– Мне говорили, что большая часть пути вполне безопасна, – постарался успокоить ее Клайв, хотя сам не был уверен в этом. – Тебе не хочется туда ехать?
– Да, не хочется, – призналась Фрэнсин и закрыла лицо руками.
– Ты просто устала, – тихо сказал он, словно это был благовидный предлог для отказа. – Фрэнсин, мне кажется, ты слишком много работаешь.
– Нет, нет, – отмахнулась она и легла на диван, уставившись в потолок.
По старой штукатурке ползали какие-то крохотные экзотические букашки. Высоко в небе прогрохотал очередной раскат грома.
– Знаешь, Фрэнсин, я был поражен сегодня, когда увидел тебя в аэропорту. Мне показалось, что я вижу совершенно незнакомую женщину. Ты очень изменилась в последнее время.
– Я просто раскисла под этим жутким дождем, – нехотя проговорила она.
– Нет, дело не в этом. Дело вовсе не в твоей мокрой одежде или усталом виде. Ты двигалась как-то не так, а на лице у тебя появилось какое-то странное выражение отчуждения, чего никогда не было раньше. Ты стала более целеустремленной, более жесткой и… более холодной. Словом, ты научилась смотреть сквозь людей и обращать внимание только на
– Нет, Клайв, я смотрю не сквозь людей, а в будущее. Все мои помыслы сейчас обращены в будущее, потому что прошлое доставляет мне одни страдания. В прошлом, к сожалению, нет ничего, что могло бы порадовать истерзанную душу.
– Понятно, – протянул он, не поворачивая к ней головы. – К сожалению, в твоем будущем для меня нет места, о чем ты так откровенно заявила сегодня утром.
В его голосе было, нечто такое, что невольно вызвало у нее чувство жалости.
– Нет, Клайв, ты навсегда останешься частью моей жизни.
– Твоей прошлой жизни, – уточнил он.
– Да, ты прав, – согласилась она, встретившись с ним взглядом. – Частью моей прошлой жизни.
Фрэнсин вспомнились его слова о том, что она при встрече показалась ему чужим человеком, и она вдруг подумала, что сейчас он тоже кажется чужим и каким-то отстраненным, отрешенным от реальной жизни. Этот процесс отчуждения начался уже давно, продолжался все последние годы, а сегодня, похоже, подошел к логическому завершению. Он все еще считает ее неопытной, несмышленой, глупой девчонкой из городка Ипо, невежественной и необразованной, которой такое сложное дело не по зубам. Он не способен оценить те перемены, которые произошли в ней за послевоенные годы. Даже если она сейчас врежет ему кулаком по лицу, он, скорее всего, снисходительно ухмыльнется: ну что взять с азиатов!
Клайв о чем-то напряженно размышлял, задумчиво глядя в окно.
– Может быть, – наконец сказал он тихо, – я чего-то не понимаю. Но зато я совершенно точно знаю, что по-прежнему люблю тебя. Мне всегда почему-то казалось, что этого вполне достаточно для полного счастья.
– Нет, Клайв, недостаточно.
Он ничего не ответил и склонился над картой, а Фрэнсин, лежа на диване, запрокинула голову и даже не вздрогнула от очередного раската грома, поглощенная ужасным ощущением окружающей ее пустоты.
После обеда они встретились с человеком по имени Бата, который должен был сопровождать их вверх по реке на небольшом катере. Это был невысокий мужчина лет пятидесяти из племени кайан, все тело которого было покрыто замысловатой татуировкой. Теперь успех их предприятия зависел только от него. Он обязался доставить их к той деревне, а по пути оберегать от всех напастей, провести сквозь водовороты и водопады, и к тому же на него возлагалась задача по обеспечению их пищей. Правда, они взяли с собой немного риса и соли, но этого было явно недостаточно, чтобы продержаться до конца пути. Разумеется, как и все туземцы, он был неисправимым оптимистом, доказывал, что ничего страшного в таком путешествии нет, что вода поднялась не настолько высоко, чтобы это было опасно для плавания, а уж еды в джунглях хватит на всех. А когда Клайв показал ему карту местности, абориген снисходительно хмыкнул, сказав, что знает эти места лучше всякого картографа.