Седьмая пещера Кумрана
Шрифт:
Самир и Язид врезались головой в крышу и сломали шеи; смерть наступила мгновенно. Самира завизжала, ударившись о дверь, и потеряла сознание, когда машина завалилась набок.
Хусам глядел на разверзшийся ад, вбирая кадр за кадром, и бессмысленно продолжал рулить в отчаянной попытке справиться с управлением. Казалось, перевернутая машина скользила очень долго, хотя на самом деле прошло не более двух секунд. Затем она врезалась в столб, и Хусам потерял сознание. Бензин из бака пролился на горячий двигатель, автомобиль объяло
Водитель грузовика с товарищем в ужасе наблюдали, затем выпрыгнули наружу. Схватили огнетушитель и направили на горящую машину, но тот лишь плюнул, зашипел, выпустил маленькое облачко пены и иссяк. Проверка и перезарядка огнетушителей предстояла в конце месяца.
Им оставалось лишь стоять и беспомощно смотреть, как подоспевшие местные пожарные гасят огонь и вытаскивают обугленные тела из автомобиля.
— Я увидел их в последний момент. Они возникли словно ниоткуда, — повторял молодой водитель снова и снова, всем, кто слушал. Приехал врач и объявил, что все пассажиры погибли на месте аварии — гражданские жертвы войны, которую уже окрестили войной Йом-Кипур.
Один из гостей опоздал на крещение — израильские солдаты искали у него оружие — и, проезжая по площади, наткнулся на место происшествия. Он узнал машину и жуткие останки пассажиров. Потрясенный, он с тяжелым сердцем отправился к Самиру домой, понимая, что роль скорбного вестника выпала ему.
Празднование обернулось поминками. Посеревший Захи со слезами на глазах сказал безутешным родственникам:
— Мы выбрали верное имя для нашего мальчика — оно будет напоминать об отце, дедушке, дяде и тете. Пусть же маленький Самир поднимется над их трагедией, вырастет таким, какими были они, и продолжит великую семейную традицию.
Когда закончился траур, семья Диабов решила сдать дом Самира беженцам-палестинцам. Съемщики не умели читать по-английски и отдавали письма Рубена брату Захи, который приходил за деньгами.
— Наверное, это один из старых знакомых Самира по археологическим раскопкам, — прикинул тот.
Брат не хотел беспокоить Захи, которому и так хватало забот из-за внезапного горя, рождения ребенка и последствий войны. Мучительно составлять ответ на английском ему тоже не улыбалось, а потому он отвез письма на иерихонскую почту, чтобы вернуть отправителю, и тем самым оборвал связь с величайшим сокровищем своей семьи.
ГЛАВА 7
ГРУБОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ, ФЕВРАЛЬ 2005 ГОДА
НА РАССВЕТЕ ЗАЩЕБЕТАЛ ПТИЧИЙ ХОР, НО ПОТОМ ВДРУГ УМОЛК, словно птицы объявили забастовку. Мгновение зловещей тишины — и начался грохот, как от колонны тяжелых грузовиков.
Дом стонал и колыхался, будто потягиваясь ранним утром.
Рубен очнулся от глубокого сна и выбежал из комнаты. Сердце колотилось от внезапных резких движений и выброса адреналина. Разум перешел от бездействия к полной боеготовности меньше чем за три секунды.
Похоже,
Два месяца назад Индийский океан пережил чудовищное цунами из-за сильного землетрясения, и с тех пор центральную часть Новой Зеландии частенько потряхивало.
Донна! Землетрясение! — крикнул Рубен семнадцатилетней дочери.
Уже под столом, пап.
На рассвете Донна обычно не спала — заканчивала домашнюю работу.
За оглушающим грохотом внизу последовал зловещий удар чего-то об пол.
Наверное, та жуткая ваза, что тетя Мод оставила после смерти Джейн.
Толчки продолжались двадцать пять секунд — где-то 6, 4 по шкале Рихтера, не совсем безобидно, но и не так круто, как предсказывали сейсмологи.
Проверив, как там Донна, Рубен включил радио — узнать подробности. Пройдет около получаса, прежде чем дежурные сейсмологи из Института геологии и ядерной физики подтвердят местоположение и силу землетрясения. Одеваясь, он слушал взволнованный рассказ ведущего о том, что произошло в студии, затем спустился вниз — оценить ущерб.
Все дверцы буфета распахнуты. Холодильник, табуретки и кухонный стол повалены на пол. Картины на стенах перекошены.
Ваза тети Мод цела и невредима.
Книги валяются на полированном деревянном полу кабинета в углу гостиной со свободной планировкой.
— Дьявол! Закон подлости.
Единственный шкаф, который он забыл прикрутить к стене, повалился, извергнув все содержимое на пол.
Когда встряхнулась земля, Рубен получил такой заряд адреналина, что не надо и утренней дозы кофе. Но это не повод менять старые привычки. Он зарядил кофеварку для обычного слабого эспрессо с молоком и взялся за шкаф.
Среди книг, упавших с полок, валялись осколки маленького кувшина из-под свитков, который семья Диабов отдала Рубену тридцать два года назад.
Нелегко было таскать кувшин в недрах рюкзака. По пути домой в Новую Зеландию Рубен то и дело жалел, что Диабы не вручили ему на память что-нибудь полегче. Но они настаивали, что это очень особенный кувшин. И не мог бы Рубен присматривать за ним, чтобы не случилось чего?
Рубен ломал голову, почему дешевая подделка так важна, но Диабы заверяли, что подарок невероятно ценен.
За годы Рубен привязался к кувшину уникальной формы, какой на Ближнем Востоке больше нигде не встретишь. Он напоминал о приключениях молодости, современных беспорядках на Ближнем Востоке и вовлеченных в них людях, давал отличный повод для разговора.
Друзья, приходя в гости, всегда его замечали. Когда Рубен рассказывал, как глядел в дула автоматов в аэропорту Лод — теперь уже Бен-Гурион — и знакомился с Диабами на Западном берегу, заходила речь о Свитках Мертвого моря. О них слышали почти все. Рубен с удовольствием узнавал последние результаты исследований от университетских коллег, которые прекрасно разбирались в теме.