Седьмая пятница
Шрифт:
Восстанавливая в памяти — уж как получалось — приметы местности, я нашел некую дверь и принялся щупать ее, словно сыщик в поисках улик. Вроде бы она. А вроде бы нет, поди разберись. Доверившись интуиции, я в конце концов сделал вывод, что ошибки нет. Влюбленное сердце само привело меня сюда, когда разум отказался решать такую сложную задачу.
В комнате висела тишина. Вероятно, это означало, что Талула уже девятый сон видит и ни о каких грозных событиях не подозревает. Что ж, придется потревожить. И вообще, как мои соратники могут дрыхнуть в такой момент, когда на карту поставлена целая вселенная? Теперь-то известно,
Тихонько постучав, ответа я не получил. Тогда осторожненько толкнул дверь и понял, что удача на моей стороне. Талула не стала запираться… вероятно, в трепетной надежде на нежданную ночную встречу с возлюбленным. Почему бы и нет? Приободрившись порцией романтических мыслей, я проскользнул в чародейкины покои.
Так. И здесь хоть глаз выколи! Ничего, главное соблюдать осторожность. Мне ничего не стоит в любой момент свернуть что-нибудь, и грохот, который за этим последует, конечно, разбудит всю округу. Люди начнут спрашивать, не взорвалось ли чего, гадать, строить гипотезы, напугаются… Иными словами, будет затруднительно объяснить причину, по которой я поставил на уши благородное семейство. Даже таким шалопаям, как Поттеры. Поэтому, чтобы избежать неприятностей, я опустился на четвереньки и пополз. На пути мне попадались предметы мебели. С каждым я знакомился на ощупь и, пожелав доброй ночи, двигался дальше. Так достиг окна. Оно оказалось открытым, но задернутым шторой. Вдохнув свежего воздуха, я повернул налево и снова углубился в недра комнаты. Кровать Талулы должна быть где-то здесь. Вот! Мои пальцы наткнулись на домашние тапочки, стоящие на ковре. И кровать была рядом, я обполз ее по периметру и остановился, гадая, как привлечь внимание чародейки. Не так-то просто, даже учитывая наши отношения.
Я позвал ее по имени. Нет ответа. Повторил попытку, немного громче. Подождал. А что если бросить в нее тапкой? Удивившись, Талула спросит, кто это тревожит ее в тиши ночной, а я скажу, что это я, и мы сольемся…
Добравшись до тапочек, я взял одну из них, гадая, как лучше прицелиться. И тут до меня донесся тихий голос. Решив, что меня наконец признали, я улыбнулся. И хотя Талула издала возглас уж очень тихо, словно потягивающийся во сне человек, я не дал себя запутать. Это она для конспирации! Молодчина. Делает вид, что спит, а сама, растворив очи, готова внимать моим словесам.
— Талула, я пришел сказать… в общем… тут кое-что случилось…
Я осторожно присел на край кровати и понял, что чародейка, затаив дыхание, слегка заелозила на своем матране.
Мне всегда трудно начинать серьезные разговоры. Непонятно, каким должно быть вступление, какой — основная часть и чем вообще закончить. Помучившись с минуту, я решил переходить к зыбкой почве романтических отношений постепенно. То есть начать с моего недавнего похищения и знакомства с богами.
Ну и начал. Говорил шепотом, и хотя очередность событий и логика хромали, но в целом мысль я доносил верно.
— Талула? Ты понимаешь, как высоки ставки в этой игре? — спросил я, шаря по простыне. Надеялся найти ее руку. Ну чего она, в конце концов? Могла бы хоть так ободрить меня, столь сильно помятого жизнью. — Ты ведь знаешь, в чем суть дела… да?
В ответ все тот же невнятный звук, и снова у меня сложилось впечатление, что,
— Талула, чем быстрее я буду все знать, тем лучше… Какое-то там пророчество назначило меня едва ли не главным… Представь!
Тишина. Неужели она опять уснула? Мой полуголос, как мне казалось, был не таким и монотонным.
Чтобы прекратить эту неопределенность, я начал нащупывать чародейкину руку в два раза энергичнее.
— Талула… Талула…
Она перевернулась. Как мне почудилось, на спину. И тут я нашел то, что искал. Ее лапка лежала ладонью вверх и была холодной. О, эти пальчики! Хм… Едва я сжал их со всей нежностью, как тело, которому они принадлежали, вздрогнуло. Я услышал, как что-то свистит. Свист, а потом какое-то полузадушенное: «А!»
— Та…
Это все, что я успел произнести, когда комната взорвалась дичайшим визгом. Дичайшим. Другого слова не подберет даже убеленный сединами профессор-лингвист, посвятивший себя изучению эртиланского языка.
Я, разумеется, тут же слетел с кровати и грохнулся на пятую точку. Не думаю, что, приласкай меня Крайлог по лбу своей дубиной, мне было бы лучше. От ужаса, какой испытал ваш покорный слуга в тот миг, его душа, кажется, разорвалась на мельчайшие кусочки.
— Талула! — вскрикнул я, но мой слабый глас не был услышан.
Визг летел в пространстве, словно вестник смерти, не знающий преград, и чуть сбавлял напор лишь, когда его хозяйке требовалось набрать в грудь воздуха.
Сидя на полу с торчащими во все стороны волосами, я уже начал подозревать, что последние несколько минут разговаривал вовсе не с Талулой.
А с кем? Догадки повергли меня в еще больший ужас. Сейчас бы броситься наутек, но вот беда, тело вдруг сковало. Типичное состояние человека, перепуганного до полусмерти. А мозг, какой бы он там ни был, тем временем соображал с невероятной скоростью. Когда речь заходит о сохранности собственной шкуры, он, паразит, умеет пахать за троих.
Подумал я вот о чем:
— я перепутал комнату;
— трудно поверить, но это так. Вероятность — 99 процентов;
— визг сейчас поднимет на голову весь дом;
— уже поднял;
— сюда бегут разъяренные Поттеры, вооруженные старинным фамильным оружием, сдернутым со стены;
— я ничего не смогу объяснить;
— мне крышка…
— невзирая на давние симпатии, вашего покорного нашинкуют в мелкий винегрет.
На последнюю мысль могучий инстинкт самосохранения отреагировал единственным образом.
Ничего не соображая, я вскочил и бросился в сторону окна. Прошло, наверное, секунды две, но по моим брауловским часам — два столетия. Словно в кошмарном сне, цель моя все отдалялась, а ноги заплетались на ходу. С отчаянным усилием и пронзительным криком я сделал рывок и, как говорят, «рыбкой» полетел в проем.
Не попал. Голова моя врезалась в простенок, дав мне возможность понаблюдать звезды. Их было больше, чем во всем Млечном Пути в сумме со светилами Южного полушария. Красота. Еще что-то загрохотало. Я решил, что свалился комод, но вскоре стало ясно — такой звук могли воспроизвести только мои кости. Даже Карла Поттер на миг замолчала. Карла Поттер — рыжее застенчивое дитя… именно к ней в обитель меня и занесло в этот проклятый час… Я благословил ночную темень. Благодаря ей девица не видела мою физиономию…