Седьмая пятница
Шрифт:
На чародее был домашний халат. Тощие голые ноги, засунутые в тапочки, овевал ночной ветер.
— Кто-то забрался к Карле в комнату, Браул, представляете?
Я сказал:
— Ай-ай-ай, — и поцокал языком.
— Ужас, да и только, — прибавила Талула.
— Изенгрим организовал погоню, — сказал Сид.
— За кем? — спросил я.
— За… покусителем.
— Да что вы говорите! Его кто-нибудь видел?
— Карла говорит, что было темно. Он сел на ее кровать и долго что-то бормотал. Девочка думала, что ей это снится, а потом покуситель схватил ее за руку своей клешней. Ужас
— Именно клешней? — спросила Талула.
— Холодной грубой клешней, так она сказала.
Я снова поцокал языком, и получил от чародейки тычок в левый бок.
— А этот… покуситель… то есть… что именно он говорил?
— Она не помнит. Только «бу-бу-бу».
— Понятно. — У нас несколько отлегло от сердца.
Мы помолчали, слушая, как вдали, вооруженные факелами, бродят слуги во главе с Изенгримом Поттером, а потом я сказал:
— Я принял большую дозу снотворного. Я не мог сразу спуститься, чтобы вместе со всеми обличить нахала. Если бы не Талула, так до сих пор бы и спал.
Чародейка адресовала мне мрачный взгляд и, сорвав очки с носа, принялась яростно протирать их платком.
— Я даже не знал, где находится Карла…
Талула хрюкнула.
— …и не хотел знать. Знаете, мне лишняя информация ни к чему. Да я и не выходил!.. Все спал и спал от снотворного… Ха-ха…
Сид Поттер пытался понять, о чем я толкую, а я в свою очередь — что такое несу. Не дав родителю проанализировать мои объяснения, чародейка отпихнула меня и сказала громко:
— Папочка, а может, нам спустить собак? Они могли бы взять след. Хотя бы с того места, где этот негодяй… — взгляд в мою сторону, — …вывалился из окна…
— У нас нет собак. Правда, вот этот мопс.
— Мопс? — захохотал я. — Нет, он лишен обоняния от рождения. Ничего не выйдет.
Квирселу такое объяснение показалось обидным, но он промолчал. Перспектива пуститься по моему следу его не прельщала.
Из темноты вынырнула Гермиона. На наш вопрос, как продвигается погоня, она ответила, что в погоня в полном разгаре. Вот-вот поймают. И подмигнула нам. Я не понял, что это значит и кого собираются ловить. Все это мне не нравилось. И еще меня угнетали подозрения, что Тузмес и компания могут воспользоваться неразберихой и что-нибудь натворить. Синеглазый обещал бескомпромиссную борьбу с применением всех средств, а значит, требовалось держать ухо востро. Но когда и как я смогу донести до Изенгрима, Гермионы и Талулы те ценные сведения, которые получил?
Мрачно жуя нижнюю губу, я дулся и всматривался в зловещую тьму.
— Пойду проведаю Карлу, — сказала Гермиона, улыбнувшись ничего не понимающему Сиду Поттеру, — Браул, не хочешь прогуляться?
— Я тоже, — сказала Талула. — Ох, бедная сестренка.
Сид остался на крыльце, а наша троица с крейсерской скоростью направилась в глубину дома.
— Гермиона, где блокнот и ключ к шифру? — перво-наперво спросил я.
— У Зубастика. При себе.
— Хорошо. Дорогие дамы! С этой минуты прошу вас быть внимательнее…
— Мы всегда, братик, в отличие от тебя… — отозвалась Гермиона, но я поднял руку в торжественном жесте человека, который знает больше других.
— Нас окружают враги,
— Он стукнулся сильнее, чем я думала, — сказала моя сестрица Талуле.
Мы забились в темный угол, где можно было поговорить без свидетелей, и я торжествующе сверкнул глазами.
— Речь идет о богах!
И следом вывалил на них подробности моей нежданной встречи с Тузмесом и его попыток завербовать меня в ряды конкурирующей фирмы. Не скупясь на красочные подробности, я расписал свою тяжелую борьбу с искушениями и закончил тирадой, что несмотря ни на что, я все-таки герой.
— Сколько их там было, говоришь? — спросила Талула, заглядывая мне в глаза.
— Кого?..
— Голых девиц?!
— А… я… откуда я знаю? Пытался считать, но…
— Значит, все-таки пытался?!
— Ну…
— Слушайте, сейчас мы говорим не о голых девицах! — вмешалась Гермиона.
— Нет, о них! — рыкнула сестра Зубастика. — Ишь, гладили они его!
— Но я же не виноват! Это Тузмес! Чего я тут распинался, говоря, какой я герой, что смог отринуть такие перспективы?
— Не знаю, не знаю… — протянула Талула, качая головой.
Я остолбенел. Ревность? Это была ревность, да? О боги и духи! О борода моя и островерхий колпак (хотя у меня их и нет)!
— Браул прав, и если в дело вмешались боги… — сказала Гермиона, приплясывая на месте. Жажда приключений поглотила ее в один миг, и как раз этого я и боялся.
— Я знала, — ответила Талула. — Мы должны были обсудить эти вопросы на завтрашнем заседании.
— Вот как? И ты, моя сердечная подруга, молчала? — От фигуры Гермионы полетели искры.
— Зубастик сказал, чтобы я не лезла раньше времени.
— Зубастик? А он что, главный?
— Он? Да.
Хм, не знаю, ожидала ли моя сестрица, что во главе тайного общества встанет именно она, но последнее замечание Талулы было для нее словно шлепок мокрой рыбиной по лицу.
— Объяснись!
Дело пахло женским мордобоем. Чуя это обеими ноздрями, я сделал два шага назад, чтобы смыться вовремя, и наступил на крутящегося под ногами Квирсела. Мопс заорал и тяпнул меня за ногу. Инстинктивно, конечно, но было неприятно. Я запрыгал на здоровой конечности, чем привлек внимание Эйры Поттер. Голося еще громче меня, матрона попросила нас потише драть глотку. Карла, по ее словам, после ночного происшествия сама не своя и вздрагивает от каждого звука. Эйра влила в свою младшую дочь особых настоек на волшебных травах, но они действуют неохотно, так что недалек тот час, когда рыжее дитя сойдет с ума.
Дождавшись, когда мамаша удалится, Талула вцепилась в меня и принялась трясти в надежде получить ответ на вопрос, за каким троллем меня понесло к Карле. Нас растащила Гермиона, и я снова наступил на мопса. Хм, зря Эйра надеется на тишину. Ее не было до нашего приезда, не будет и сейчас. И вообще, сами Поттеры не производят впечатление тихих и спокойных людей, о чем я говорил выше. Исключением была, и то, думаю, в силу возраста, приснопамятная Карла, но, если она не свихнется, ее ждет участь стать такой же горлопанкой, как ее мать, и такой же шутницей, как старший брат.