Седьмая руна
Шрифт:
– Так гораздо проще, – пояснила мадам Жюйсанс, заметив изучающий взгляд Франсуазы.
– И гораздо удобнее говорить властям, что у вас пансион, – подтвердила девушка.
Хозяйка дома повернулась к внуку.
– Мне все больше нравится твоя… коллега по работе.
– Рад слышать, – невозмутимо отозвался он, безошибочно подходя к двери, над которой тускло поблескивала цифра семь. Франсуаза нахмурилась и посмотрела на Этьена.
– Совпадение?
– Люси верила в магию древних и считала, что семерка приносит удачу, – пояснил полисмаг
– Надеюсь, мне не надо лишний раз просить тебя?
– Разумеется, кто я такая, чтобы препятствовать правосудию? – она подошла и приложила руку к темному дереву. Воздух едва ощутимо завибрировал, а потом мелодичный звон возвестил, что магические замки сняты.
– Прошу! – мадам Жюйсанс отступила.
– Вы обладаете магией? – изумилась Франсуаза.
– Разумеется, иначе откуда бы ей взяться у моего внука?
– Я думала маркиз Гарне… – пробормотала девушка, смутившись.
Ее собеседница покачала головой.
– Женщина может унаследовать магию от одного из родителей, мужчина – только от обоих, – она снова усмехнулась. – Так что если ребенку шлюхи повезет…
– То он никогда не родится, – грубо оборвал ее полисмаг, толкая дверь и заходя в комнату. – Мадемуазель д'Эгре, прошу, не отставайте!
– Хорошо, – немного задетая сухим тоном, Франсуаза перешагнула порог комнаты.
В нос ударил терпкий запах благовоний. Девушка поморщилась и огляделась.
Капитан Богарне был прав.
В комнате царили похоть и вожделение. Огромная кровать с резными столбиками без балдахина, непристойные картины и стены, затянутые алым шелком. Присмотревшись к узору на ткани, Франсуаза поняла, что это два тела, переплетенные вместе. Часто – мужское и женское, но иногда бывали и отличия. Почувствовав, что краснеет, девушка перевела взгляд на кровать.
– Почему здесь нет балдахина?
– Разумеется, чтобы клиенты могли видеть себя в зеркало, – полисмаг словно объяснял азы.
– О! – только и смогла вымолвить Франсуаза, запрокинув голову и изучая отражения собравшихся в комнате. При виде ее замешательства, мадам Жюйсанс рассмеялась:
– Тьен, кто бы мог подумать! Интересно, знает ли граф д’Эгре…
Этьен нахмурился еще больше
– Вы не могли бы заняться своими обязанностями? – поинтересовался он у Франсуазы, начиная осматривать комнату.
– Да. Конечно.
Она попыталась собраться с мыслями. Получалось плохо, зеркало на потолке все время притягивало взгляд, а узоры на стенах, казалось, двигались. Франсуазе пришлось закрыть глаза и сосчитать до десяти, прежде чем она начала плести поисковое заклинание.
Рассеянно просматривая пустые ящики полированного до блеска комода, Этьен наблюдал за девушкой, в который раз поражаясь ее скупым отработанным до автоматизма движением. Несколько пассов, и заклинание сорвалось с пальцев, брызнуло во все стороны, растворяясь в воздухе, чтобы обрести очертания женской фигуры. Призрак прошелся по комнате, выглянул за дверь, а потом направился к стене,
– Похоже, там тайник, – Франсуаза обернулась к полисмагу.
Он кивнул: анима тоже оставляет свои следы в воздухе, и талантливый некромант может определить, где чаще всего бывал умерший. А Франсуаза д’Эгре была очень талантливым некромантом.
Этьен направился к месту, указанному призраком, но девушка подняла руку, останавливая его.
– Еще не все. Смотрите.
Призрачная Люси выпрямилась, еще раз прислушалась к тому, что творилось в доме, а потом подбежала к окну. Помахала рукой, явно показывая, чтобы тот, кто стоял на улице, отошел подальше, и только потом принялась опустошать ящики комода.
– Как я понимаю, платья она забрала с собой? – хмыкнул Этьен, обращаясь к бабке.
– Да. Неблагодарная тварь!
Франсуаза невольно поморщилась, услышав ругательства, тем более из уст женщины.
– О, простите, я шокировала вас! – от хозяйки дома не укрылось ее недовольство.
Отрицать не имело смыла, и девушка просто пожала плечами.
– Признаю, я не привыкла к такому выражению чувств, хотя вполне понимаю ваше негодование.
– О, нет, не понимаете! Ведь я подобрала эту девку на улице, когда она клянчила кусок хлеба, я отмыла ее, обучила манерам…
– И она стала продавать себя, – Этьен непочтительно перебил бабку.
– Лучше гнуть спину от зари до зари, а потом ублажать пьяницу-мужа, который еще и поколотит тебя за скудный ужин? – хмыкнула она.
– Почему вы исключаете вариант, что она могла бы выйти замуж по любви и жить в достатке? – спросила Франсуаза.
– Нищая девка, мать которой умерла, а отчим выгнал из дому? – мадам Жюйсанс покачала головой, отчего белые кудри на ее голове всколыхнулись. – Если бы не я, она стала бы портовой шлюхой и сгнила бы от сифилиса!
– А…
От такого напора Франсуаза растерялась. Конечно, в академическом морге она видела тела, обезображенные болезнью, но никогда не задумывалась о жизни умерших.
Полисмаг недовольно нахмурился. Он прекрасно понимал, что бабушка специально эпатирует его спутницу, заодно проверяя на стойкость.
– Как ты думаешь, кому она могла махать? – поинтересовался он, подходя к окну и выглядывая наружу.
– Понятия не имею.
– У нее не было новых клиентов за последнее время?
Мадам Жюйсанс смерила внука строгим взглядом, словно она была гувернантка, а он нерадивый ученик.
– Люси пользовалась популярностью, хоть и стоила недешево. Ее ночи были расписаны! Для новых просто не было времени.
– Кого она обслуживала? – полисмаг достал блокнот и приготовился записывать.
– Тьен, ты же знаешь наши порядки. Полная анонимность клиентов.
– Я так же знаю, что в морге лежит одна из твоих девочек, накачанная бхангом и обескровленная. Хочешь давать показания в управлении? Учти, что проведу под конвоем и не позволю ни с кем разговаривать.