Седьмая тень
Шрифт:
Фронт постепенно отступал, погруженный в свои мысли Роман, машинально, как робот выполнял свою работу. Самохин уже в десятый раз предлагал сделать перерыв, но он его не слышал. «Ныть и жаловаться это у них семейное», – поставил диагноз Роман.
Губкин не мог нарадоваться своим практикантам. Все сделали хорошо, даже отлично, причем за короткое время. Остались сущие пустяки, на них уйдет еще пару дней, и ребят можно будет отпускать с хвалебными рекомендациями. Если бы не поиски этой потерявшейся парочки в лесу, то сегодня бы он их уже отпустил по домам на каникулы. Но три дня были потеряны, работа не клеилась, да и как тут будешь работать, если над тобой
За полчаса до окончания рабочего дня, прибыла машина с продуктами и медикаментами. И Илья Петрович попросил ребят помочь разгрузить ее. Андрей и Максим влезли в кузов грузовика и стали подавать ящики и коробки Роману и Славке. Работа спорилась быстро, не смотря на усталость, все хотели побыстрее разделаться с этим, как все надеялись, последним на сегодня поручением Губкина. У всех были свои планы на вечер. Но то, что случилось чуть позже явно не в чьи планы не входило.
Последний ящик оказался очень тяжелым и громоздким. Водитель объяснил, что его попросил по пути подвести и выгрузить в больнице, председатель соседнего колхоза, мол, это запчасти для ремонтной мастерской, в их машину этот ящик не поместился, они за ним приедут завтра и заберут. Сам он круг давать не будет, по «накладной» лишние сорок километров, он не поедет, «поди, потом объясни начальству, что ты не шабашил».
– Так, что выгружайте, господа-медики, мне еще обратно по вашему бездорожью два часа трястись, – похлопав по плечу Славку Караулова, заключил водитель.
Вчетвером они еле придвинули ящик к открытому борту машины, но как его снять, вопрос стаял открытым.
– Может скинем его? – предложил Максим.
– А вдруг там что-то хрупкое лежит, – возразил ему Антонов.
– У Андрюхи большой опыт по части разгрузки вагонов, пусть он нам предложит, как его снять, – кивнув в сторону Тихомирова, объявил Славка.
Уложили широкие доски, сделав тем самым из них подобие горки, обвязали ящик веревками и начали потихоньку спускать его, но на полпути он во что-то уперся и не двигался с места. Андрей отдал свой конец верки Антонову и спрыгнул с машины на землю, чтобы посмотреть, во что уперся ящик. И в этот момент произошло то, что никто не мог предвидеть. Почему ящик вдруг не с того не с сего резко начал съезжать вниз по доскам? Роман уперся ногами в борт машины, но его сил не хватило, чтобы удержать его. Веревки впились в руки так, что трещали суставы, и казалось, сейчас ему их вырвет. Хилого Славку вместе с ящиком стащило вниз. Максим выпустил конец своей веревки, чтобы не полететь вниз за Славкой. Тихомиров видимо хотел задержать ящик снизу, видя, как Антонов из последних сил старается его удержать, и не дать рухнуть на Тихомирова стоящего внизу под ним, но тут веревка, как натянутая струна лопнула, Антонова откинуло назад в кузов машины, а Тихомирова как-то повело в сторону и притянуло к земле. В одно мгновенье Роман вскочил на ноги и в один прыжок оказался на земле.
– Быстрее! – крикнул он Славке с Максимом, – поднимайте ящик. Руки, перетянутые веревками, онемели и не слушались его, но из последних сил собрав всю свою волю, он вместе с подоспевшими парнями приподнял ящик.
Рука Тихомирова
Славке стало плохо, он как-то весь обмяк, побледнел и рухнул на землю рядом с Андреем Тихомировым.
– Какого черта переться в медицину, если ты такой слабонервный, – в сердцах выкрикнул Антонов. Схватил под руки Тихомирова, приподнял его и спросил, стараясь не смотреть ему в глаза:
– Ну, как ты? Сам дойдешь?
Тихомиров в ответ только кивнул и медленно побрел в сторону амбулатории, Антонов шел сзади. За те полминуты, что они шли к больнице в его голове пронеслись вереницы мыслей. Видимо за последний период жизни они ускорили свой бег до бешеной скорости, уж в том, что они опережали скорость звука, Роман уже не сомневался.
«Что делать?» – било барабанной дробью в мозгу, – артерия не задета, кости в пальце раздроблены, палец вырван, Господи, в этой больнице нет даже рентгена. Оборудования для микрохирургии тоже нет. Пока Тихомирова довезут до райцентра, уже поздно будет делать операцию, ткани отомрут и палец ампутируют. Прощай мечта, стать кардиохирургом. Делать операцию в слепую, собрать кости, пришить палец, а потом будь, что будет. По крайне мере будет с пальцем, отрезать его ему всегда успеют. А может не рисковать, вызвать вертолет со спасателями. На это уйдет время, вдруг потом его не хватит, чтобы спасти руку. А как сам Андрей отнесется к тому, что я буду делать операцию? Тут, ход его мыслей прервал сам Тихомиров, как будто прочитав его мысли:
– Собирай палец, все у тебя получится. Времени все равно нет, – заключил он.
***
После почти часовой подготовки к операции, собирании из подручных средств оборудования для ее проведения, и четырехчасовой сборки раздробленного пальца, Антонов не чувствовал ничего от усталости. Все силы покинули его, нервы были напряжены до предела, руки, перетянутые веревкой во время снятия ящика, еще давали о себе знать, и начали лихорадочно трястись, потому что во время операции Антонов приказал им выполнять все безупречно, от этого зависела дальнейшая жизнь и судьба человека, находящегося под его скальпелем.
Когда операция завершилась, и можно было перевести дух, Роман вышел на крыльцо амбулатории и уже по привычке уселся на него. Он пытался вынуть сигарету из пачки, но никак не мог этого сделать, в итоге закрыл ее и положил обратно в карман. Захотелось есть, но столовая уже была закрыта. Время давно перевалило за полночь, девчонки ушли в общежитие, Самохин вызвался их проводить. Славка Караулов после перенесенного стресса был отправлен домой еще часа три назад. Губкина тоже выпроводили. Он все время винил себя, проклинал водителя, который навязал им этот ящик, еще больше председателя соседнего колхоза, который наверняка «умаслил» водителя.
– «Черный ящик Пандоры», а не запчасти, зачем я заставил вас его сгружать? Как же теперь этот мальчик будет жить? Сможет ли он стать тем, кем мечтал? – причитал пьяный Губкин. Он уже хватил неразбавленного спирта в ординаторской, занюхал рукавом медицинского халата, и теперь слезы ручьем текли по его морщинистым щекам. Никогда у меня не было таких замечательных студентов, как вы, но и никогда не было таких происшествий, то вы выбиваете себе плечи, то теряетесь, то пальцы отрываете. Что за напасть! Как будто вас заколдовали, – вытирая слезы, и всхлипывая, жаловался главврач.