Седьмая тень
Шрифт:
Перед ним на коленях стояла женщина, придерживая одной рукой его голову, другой держа ковш с какой-то жидкостью. По другую его сторону со свечой в руках стояла Тоня с перепуганным лицом и растрепанными волосами. Антонов оперся на локоть и ощутил, что боль в плече прошла, рука свободно двигалась и гнулась в локте, и даже опухоль начала спадать. Он сел, выпил остаток отвара, поданный женщиной, и почувствовал себя гораздо лучше.
– Спасибо, вы настоящая волшебница. Рука вообще не болит, как вам это удалось? – спросил Антонов.
– Помогаю избранным, – ответила
Этот взгляд был тяжелым, заглядывал в душу и мысли, словно сканировал рентгеном. Затем она взяла его за руку подержала ее в своих горячих ладошках и тихо, почти шепотом проговорила:
– Береги себя, и ее тоже, кивнув в сторону Антонины, добавила она, – тяжелые времена грядут, ты должен быть сильным… Удачи тебе.
Потом поднялась с колен, подошла к девушке, долго молча, смотрела в ее глаза, тяжело вздохнула, взяла из ее рук свечу и, махнув в сторону рукой, сказала:
– Дорога там… Вас уже ждут. Идите….
И не оглядываясь, пошла к избушке.
Роман взял Тоню за локоть, она вздрогнула, словно очнулась от оцепенения.
– Пойдем, нас ищут уже, наверное, – сказал он ей, и потянул в сторону, куда указала женщина.
***
Когда вышли на опушку леса уже рассвело. Шли не долго, примерно минут сорок. Впереди замаячила знакомая тропинка, бегущая к небольшому холму. Вчера за ним остался водитель со старым УАЗиком, – интересно, подумал Антонов, уехал он обратно, или остался их ждать? – Наверное, уехал, не ждал же он их тут всю ночь, – сам, мысленно ответил он, на свой вопрос. А вслух спросил:
– Слушай, а почему ее бабкой Лукерьей зовут? Она ведь еще не старая. На вид ей лет пятьдесят, ну пятьдесят пять не больше.
– Не знаю, – отозвалась Тоня, я ведь ее тоже никогда не видела. Да и странно все как-то. Почему мы сейчас шли по дорожке, и так быстро вышли к опушке. А вчера, по ней же, мы шли несколько часов. И что вчера вообще происходило в лесу? Что-то ведь нас преследовало. Я чувствовала это, ощущала каждой клеточкой тела.
Антонов и сам задавал себе этот вопрос, но ему было легче, он мог списать это на полуобморочное состояние, на болевые галлюцинации, да на что угодно. Но Тоня, она ведь тоже все это видела и чувствовала. Значит, ему это не показалось, значит было реальностью, но что это было?
– И эта женщина, ее слова, она говорила по латыни, ты не находишь это странным? – продолжала девушка. – А как она смотрела на меня, мне казалось, что все внутренности вынули из меня, всю энергию выкачали. Мне стало так плохо, что казалось еще мгновение, и я потеряю сознание. Если бы ты не потянул меня за руку, я бы упала.
– А что она говорила? – спросил ее Роман.
– Ты знаешь, это было похоже на бред, вроде этого: «все только начинается кто-то с кем-то встретиться, чья-то судьба предрешена». Но главное не в этом, – она нас ждала. Как будто знала, что мы идем, и что у тебя повреждено плечо. У нее уже все было готово, – и отвар, и полотенце, – заключила Тоня.
– Наверное, ей позвонил Губкин, рассказал, что у меня
– Не знаю, мне показалось, что она не пользуется сотовой связью, да и вряд ли тут есть роуминг. В центре города и то связь ужасная, а на окраинах ее и вовсе нет, а ты хочешь, чтоб она в лесу была. Да и электричества тут нет, как она по-твоему, телефон заряжает, от свечи что ли, или от печки? – не сдавалась Тоня.
Антонов не успел ничего ответить, так как за холмом оказалась куча народа. Завидев Романа с Тоней, из толпы им на встречу бросился Губкин с криками:
– Слава богу, вы живы! Где вы были? С вами все в порядке? Мы вас уже четвертый день ищем.
– Как четвертый? – удивился Рома, – мы только вчера вечером с больницы уехали.
– Какой вчера, во вторник вы уехали, – возмущался Губкин, – Валерьяныч вас до утра прождал, потом сам к бабке Лукерье сходил, вас там не было, ну он в панике в амбулаторию, полгорода вас искать ходило, прочесали весь лес вдоль и поперек. Уже думали, если до вечера не найдем, то сгинете вы в этом окаянном лесу, а я под суд пойду.
– А сегодня разве не среда? – осторожно поинтересовался Роман.
– Суббота уже! Слушай, а ты точно только плечо повредил? Головой не ударялся? – Озадачено поинтересовался главврач.
Антонов не знал, что и подумать, неужели он три дня был без сознания. А как же Тоня? Почему она не сказала ему, что он так долго был в «отключке»? Но спросить он у нее ничего не успел, стая девчонок уже оттащила ее в сторону и обвила плотным кольцом. Все бурно обсуждали их поиски, Губкин цепкой хваткой тащил Романа к машине. УАЗика не было, вместо него стояла грязная «Нива», за рулем сидел худощавый мужчина средних лет, его лицо было пепельно-серое и одутловатое, под глазами были мешки, в глазах читалась боль и грусть.
Завидев приближающегося Губкина тянувшего за собой парня, он вышел им на встречу из машины, и спросил:
– Ну, что нашлись? А то я уже спасателей вызвал из райцентра с кинологами. Надо позвонить пусть не приезжают. В этот момент его глаза встретились с глазами Антонова, он протянул левую руку для рукопожатия, и Роман только теперь обратил внимание на то, что вместо правой – у него протез.
– Иван Николаевич Северский, – представился он.
– Роман Антонов, – протянул в ответ ему руку, наконец-то вырвавшийся из мертвой хватки Губкина парень.
Народ стал расходиться. К «Ниве» подошли Максим с Андреем.
– Ну, вы даете, – с иронией в голосе начал причитать Максим, весь город на уши поставили. Мы две ночи не спали, в больнице такой переполох… Бабуськи-медики только и судачат о вас: сгинули, пропали, утонули в озере и еще кучу всяких небылиц напридумывали, сами на себя страху нагоняют, потом им сердцем плохо, давление скачет, мы только и делали, что их спасали, да выхаживали.
Андрей был чем-то расстроен, и явно всеобщей радости от того, что Роман с Тоней нашлись, не разделял. Единственный раз он улыбнулся, когда увидел Тоню живую и здоровую.