Седьмая встреча
Шрифт:
Потом новому директору были предъявлены цифры. Все исходили из того, что Горм будет называться директором, а не коммерсантом, что было бы несколько старомодно. Гранде сменили свой титул несколько лет назад.
— На мой взгляд, коммерсант звучит нисколько не хуже. Но я подумаю над этим, — пообещал Горм.
Ревизор ткнул окрашенный никотином палец в столбики цифр и стал объяснять скрипучим, но внятным голосом. Все было оставлено в идеальном порядке, руководство выполнило свой долг, и финансовая отчетность
Хенриксен считал, что положение фирмы стабильно, но о расширении речь не идет. Борьба с коммуной за участок земли еще не закончена, что привело к некоторым временным решениям относительно подсобных помещений и складов. В том числе и швейного цеха. Оптовая торговля терпит убытки из-за того, что многие клиенты фирмы разорились и сверили свою деятельность. Окупаемость снизилась, но не сильно. В последние два года многое было возложено на младших руководителей, которые недостаточно серьезно отнеслись к доверенному им делу.
Это не было сказано прямо, но у Горма появилось чувство, будто ему дают понять, что отцу все надоело. Два-три раза заведующий магазином Хауган употребил выражение: «Если бы мне было позволено, то я сказал бы…»
— Но все можно улучшить! — прибавил он с достойным рвением.
Присутствующие переглянулись, потом посмотрели на Горма и дружно закивали головами.
— Конечно, можно! Такая старая и солидная фирма.
— Где наше самое слабое место? — спросил Горм.
Они еще раз обменялись взглядами. Хенриксен кашлянул и поднял брови под блестящей лысиной.
— Опт и реклама, — сказал Хауган. — Двое из троих продавцов не справляются с документацией, таково мое мнение.
— Почему это происходит?
Члены правления переглянулись.
— Гранде никогда не увольнял пожилых людей, — усмехнулся Хенриксен.
— Тогда мы возьмем дополнительно человека, который будет вести документацию, и пошлем его к нашим главным клиентам.
— А это значит, что к штату добавится еще одна единица, — заметил Хенриксен. У него непроизвольно тряслась нижняя челюсть, он был похож на добродушного моржа.
— Это деталь, которую мы со временем решим, — примирительно сказал Хауган. — Младшему, я хотел сказать господину Гранде, надо еще во многое вникнуть. Мы все будем поддерживать его и помогать ему. Вы согласны?
Конечно, согласны. Хриплый, но растроганный хор голосов зазвучал над столом.
Горм испытал облегчение. Почему он думал, что служащие отца такие же, как сам отец? Он бросил взгляд на свои брюки и пиджак, приобретенные, когда он еще учился в Бергене, и откинулся на спинку стула.
— Я начну с того, что приобрету себе новый костюм, чтобы вам не было стыдно за меня, — сказал он и по очереди посмотрел каждому в глаза.
Тихий смешок — как-никак, а у них был траур —
Эдель собралась уезжать в Осло, Марианна в Трондхейм. Из-за своей загруженности в конторе Горм почти не видел их, пока не оказался с ними в новом отцовском «вольво» по дороге в аэропорт.
— Чья это машина, твоя или мамина? — спросила Эдель с заднего сиденья.
— Не помню. Но если она принадлежит мне, можешь считать ее своей.
— Не говори глупостей!
— Все в порядке. Если у тебя есть замечания по наследству, выкладывай, не стесняйся. — Он быстро повернулся к ней.
— Это не так просто. Со временем станет проще.
— Мне остается только радоваться, что у меня нет водительских прав, — со вздохом заметила Марианна.
Марианна боялась самолетов. Ее сразу же начинает тошнить, сказала она. Они стояли в зале ожидания. Вид у нее был растерянный.
— Еще не поздно, ты можешь передумать и поехать пароходом, — предложил Горм.
— Из огня да в полымя, — криво усмехнулась Марианна.
Горм оставался с ними до самого отлета. Он вдруг понял, страшится возвращения домой.
Горм с головой погрузился в дела фирмы. Свои желтые блокноты он взял в контору и запер их в ящик. Но больше не писал.
Опасаясь клаустрофобии, он велел переделать чертежи новых этажей. Ему хотелось построить наверху большую квартиру.
Вечерами, проходя по пустым помещениям, он испытывал даже некоторое удовлетворение. Он вообразил себе, что еще два этажа помогут ему почувствовать себя окончательно свободным. Это будет все равно что стоять на мостике большого судна, которое команда покидает каждый вечер. Один с прямым курсом под звездами.
Он думал, что руководить предприятием гораздо труднее, но на деле оказалось, что все служащие сами прекрасно знают свои обязанности. Принимать решения было труднее. Например, архитектор разозлился, что Горм в последнюю минуту внес в чертежи изменения. Или еще: пришлось расстаться с одним поставщиком. Каждый день ему приходилось преодолевать новый подъем.
К своему удивлению, Горм заметил, что его завораживает строение иерархии и уязвимость системы. Когда-то он думал, что это смертельно скучно. Почему ему так казалось? Не потому ли, что у отца, когда он возвращался домой, на лице была написана скука?
7 июня Горм, вернувшись после совещания в банке, узнал от фрекен Ингебриктсен, что ему дважды звонили по телефону. Один звонок был от его зятя, мужа Марианны, сообщившего, что Марианна родила здоровенького мальчика.
— Пошлите ей цветы. Розы! Поздравляем от всего сердца. Напишите, что я позвоню ей, когда она вернется из больницы домой. А другой звонок?