Седьмая жертва
Шрифт:
– Мне почти ничего не известно о нашей семье. Было бы неплохо собрать хоть какие-то крохи информации. – Карен вдруг осознала, что чайник по-прежнему свистит не умолкая. Она взглянула на Робби. – Мама уже должна была разлить чай по чашкам, как ты полагаешь?
Спустившись вниз, они застали Эмму в гостиной. Она сидела на самом краешке мягкого кресла, глядя прямо перед собой в мертвый экран телевизора.
– Я выключу чайник, – сказал Робби, перекрикивая пронзительный свист.
– Мама, – прошептала Карен, опускаясь
Лицо Эммы вдруг стало жестким, словно вырубленным из камня.
– Ты все время кричишь на меня! Почему ты не можешь оставить меня в покое?
– Мам, я не кричу на тебя. – При этом Карен понимала, что взывать к разуму человека, пораженного болезнью Альцгеймера бесполезно. – Прости меня, – сказала она. – Я больше не буду кричать на тебя.
– Я не могу найти свои очки, – пробормотала Эмма. Схватившись за ручки кресла, она повторила дрожащим голосом: – Я не могу найти свои очки! – Взглянув на Карен, она протянула руку и ласково коснулась ее лица. – Нелли, это ты? – улыбнулась она. – Ты не могла бы помочь мне найти очки?
Глаза Карен наполнились слезами. Поставив старую фотографию на кофейный столик, она опустилась на колени у ног Эммы и взяла ее руку в свои. В последнее время собственные проблемы захватили ее целиком, она практически не виделась с матерью и очень редко разговаривала с ней. И сейчас, глядя в испещренное морщинами лицо Эммы и сжимая в руках ее узловатую, шершавую ладонь, она ощутила, как в сердце рождается чувство вины. После стольких лет общения с семьями погибших фраза «Я должна была…» навеки запечатлелась у нее в голове, словно высеченная в камне. И теперь она вдруг поняла, что повторяет эти слова.
Я должна была проводить с ней больше времени. Я должна была дать ей почувствовать, что она по-прежнему дорога мне. Я должна была чаще привозить сюда Джонатана.
– Ты нашла папины часы? Он рассердится, если мы потеряем их, – прошептала Эмма. Она обхватила лицо Карен ладонями и, внимательно изучая каждую черточку, стала всматриваться в нее так, будто не видела дочь долгие годы.
А потом словно кто-то провел перед Эммой рукой, и выражение ее глаз изменилось. Карен попыталась осознать произошедшую перемену, понять, что же случилось с матерью. Да, она прищурила глаза, но не только. В них снова светился ум. И память.
– Мама?
– Что происходит? – спросила Эмма. – Почему ты стоишь передо мной на коленях, Кари? Я что, упала в обморок?
– Мам, кто такая Нелли?
Эмма уставилась куда-то поверх ее головы. Карен подумала, что мать опять утратила связь с реальностью, но тут Эмма переспросила слабым голосом:
– Нелли?
– Ты только что упомянула ее. И еще я нашла вот это. – Карен протянула руку и взяла со стола старый снимок. – На обороте написано «Я
На пороге гостиной появился Робби. Карен взглядом велела ему оставаться на месте. Он опустил чашки на столик и замер у двери. – Мама, эта Нелли – твоя родственница?
Глаза Эммы увлажнились.
– Моя сестра.
Она подождала в надежде, что мать добавит какие-нибудь подробности, но та молчала, только отняла у Карен руку и сцепила пальцы на коленях.
– Мама, у тебя же нет сестры.
Взгляд Эммы встретился с глазами Карен.
– Мне бы не хотелось говорить об этом.
Карен подалась вперед. Она чувствовала, что должна узнать эту историю, прежде чем мать снова погрузится в туман болезни Альцгеймера.
– Пожалуйста, расскажи мне. О Нелли.
Должно быть, Эмма ощутила присутствие Робби, потому что вдруг резко обернулась. Встав с кресла, она ткнула в него искривленным, пораженным артритом пальцем.
– Кто вы такой? И что делаете в моем доме?
Робби посмотрел на Карен, на лице которой читались досада и разочарование.
– Мама, успокойся, пожалуйста, это мой друг Робби. Ты уже встречалась с ним и знаешь его. Он детектив, офицер полиции. – И она помогла Эмме снова опуститься в кресло.
Робби сунул руку в нагрудный карман и протянул Карен очки.
– Я нашел их в холодильнике, в ванночке для замораживания льда.
Карен передала очки Эмме.
– Смотри, мама, Робби нашел твои очки.
– Я же говорила, что полиция обязательно найдет их. – Она подняла глаза на Робби. – Благодарю вас, офицер.
Он улыбнулся в ответ.
– Зовите меня Робби.
На глазах Эммы снова выступили слезы, и она поднесла дрожащую руку ко рту.
– Простите меня, простите. Мне очень жаль.
Карен пересела на соседнюю кушетку и успокаивающим жестом положила матери на плечо руку.
– Все в порядке, мам. Я понимаю.
Она знала, что сейчас не самый лучший момент, чтобы настаивать на продолжении, но, как уже неоднократно случалось раньше любопытство оказалось сильнее.
– Мама, – негромко напомнила она, – ты собиралась рассказать мне о Нелли.
– О Нелли? О твоей матери?
Карен озадаченно нахмурилась. Она снова взяла в руки фотографию и показала ее Эмме.
– Нет, о Нелли, твоей сестре. Я хочу знать, кто такая Нелли. Эмма опустила взгляд на свои руки, сложенные на коленях.
Вдруг она сжала их в кулаки и погрозила Карен.
– Как ты могла так поступить со мной? Ты попросила меня присмотреть за ней всего пару часов! Какой же матерью надо быть, чтобы бросить своего ребенка?
Карен во все глаза смотрела на Эмму, пытаясь понять, о чем идет речь. Она подняла голову и растерянно взглянула на Робби, словно ожидая, что он ответит на ее вопрос. Он медленно опустился рядом с Карен на кушетку.