Седьмая звезда
Шрифт:
Через два часа всё было полностью готово к проведению самой грандиозной вечеринки в этой местности за последние тысячи лет! Потому что, по-видимому, химеры имели несколько иные представления о праздниках. И семейство Тиара в этом их убедило.
Неожиданно все окрестности возле замка заполнила музыка. На поляне запылал жаркий костёр, а возле него прямо на траве, Жако заставил пищей импровизированный стол, составленный из ящиков.
— Всё примитивно, как ты и просил, — произнес Жако, обращаясь к Бунну. — Прошу! А где наша новорожденная? — они оба обернулись, ища глазами Энн.
…
— Принимай, — проговорила улыбчивая Джина, — Перебрала все свои вещи. И вот!
— Ну, что теперь похожа я на женщину? — с иронией произнесла Энн, еле сдерживая улыбку. — На естественную простую женщину?
— Меня …даже пот прошиб, — не сводя с неё искрящихся зелёных глаз, протянул Бунн. — Ножки супер! Если бы я тебе не клялся раньше кое в чём, теперь бы я, пожалуй, даже передумал! — лукаво заметил он. — Ну, потанцуем красавица, и пусть химер кусает себе губы от зависти и злости! Мак поставь нам что-нибудь зажигательное! … Мы аккуратно.
И веселье началось! Сняв с себя рубашку, оставшись с голым торсом, Бунн подхватил Энн, вовлекая девушку в горячий ритмичный танец, где тела совершали примитивные, но очень откровенные движения. Зная, характер Бунна, что он делает это нарочно, чтобы позлить Зура, Энн весело подыгрывала ему в этом дразнящем танце, позволяя Бунну вращать себя за бедра и приподнимать, прижимая к себе её голые ноги.
Затем, характер танцев сменился на менее красноречивый, но не менее веселый. К ним присоединились Мак с Джиной, Тиар, который кружил на руках малышку Нику и Лакур, который самозабвенно и неуклюже топтался, подняв обе руки вверх, изображая танец, доводя до спазмолитического смеха беднягу Жако и вводя в ступор безэмоционального Сеярина. И только Натан старался держаться в стороне, наблюдая за ними, сидя на одной из опор корабля.
Став в круг, положа друг другу руки на плечи, они все вместе станцевали символический танец свободы и единства вокруг костра, громко хором выкрикивая в такт. Затем, весело хохоча малышка Ника, подбрасывала вверх жареные кусочки мяса, а Лакур ей на потеху, ловил их в воздухе. Сеярин ловко бросал щупальцами желающим бутылочки с напитками. Жако суетился возле угощений. Гомон и смех не смолкал даже за столом.
И снова танцы! Энн выплясывала с отцом, с Маком, даже затянула Жако, а Лакур подхватив её на руки, усадил сестру себе на плечи, раскачиваясь под музыку, пока её место не заняла Ника.
А потом, изнуренные, но счастливые, они сидели все вместе у потрескивающего костра, тихо переговариваясь. Спустилась глубокая звёздная ночь, мягко окутав химерские холмы. За спиной были стены замка, в его окнах замерла та же темень, без единого проблеска света, но Энн ощущала, что Зур и сейчас пристально наблюдает за ними. Склонив голову себе на плечо, обнимая себя за колени, Энн с грустью задумчиво глядя в огонь, подумала, легко отпуская свою мысль: «Тебя здесь очень не хватает Зур».
Она долго ворочалась, не в силах уснуть и это уже начинало её злить. В голове
Когда предрассветный густой туман поглотил своей серой массой все очертания, Энн тихо выскользнула с корабля, взяв с собою дрок.
Зур сидел посреди своей кровати, обхватив себя за голову. С замирающей душой, девушка бесшумно ступила на подоконник.
— Здравствуй, Зур, — прошептала она, от чего он дёрнулся, уставившись на неё недоброжелательными глазами. — Прости, я не смогла подарить тебе смерть, потому что мы всегда боролись за жизнь друг друга.
— Лучше убирайся! Если бы ты знала, как противно мне тебя слышать! Я не желаю больше тебя видеть! — бросил он, вскакивая с постели.
— О, я пришла ненадолго, — тут же возразила Энн. — Это жутко, но меня и саму от тебя воротит, … от такого тебя. Когда-то мой любимый Зур сказал мне, что он не хочет разрушать наш мир, в котором он был счастлив. Что его семья вечно будет в его памяти и в его сердце, что он боится потерять её. Что где бы он ни был — его долгом будет защищать эту семью. Оказывается, что это всё не так, ты врал мне! Твоё слово ничего не стоит! Пирата Зура действительно больше нет! Я не хочу, чтобы ты думал, что я сейчас буду делать всё, чтобы восстановить сипат. Нет! Потому что тогда я любила и прощала тебе всё, за силу твоего ума, за преданность, за очарование и магнетизм вожака, за бездонность твоего чувства. А теперь я не могу любить это гнусное озлобленное лишенное снисходительности существо!
— Ты считаешь, мне не хватает великодушия? — почти прошипел химер, подойдя к ней ближе. — О, я достаточно великодушен и терпелив слушая здесь твои оскорбления! Но таким монстром меня сделала именно ты! Ты заставила меня увидеть глаза пустоты и принять её в свою душу! Ты, оборвала связь, которой жил тот Зур, со своими клятвами, чувствами, принципами, долгом, оставив на другом конце лишь адскую боль! И вот теперь эта гнусная холодная пустота во мне, и мне комфортно с ней! Не нужно больше мучиться, страдать, ждать, и любить такое взбалмошное глупое и неверное чудовище, как ты Энн!
— Отлично, хоть в чем-то мы единодушны! — смело бросила она ему в лицо. — Проблема в том, что теперь я хочу жить!
— Тогда я тебя разочарую, это сердце тоже ненадолго! — злорадно усмехнулся Зур, сверля её пронизывающим взглядом.
Поддавшись нарастающему возмущению, Энн с силой оттолкнула его от себя, со словами:
— Своим сипатом, ты искалечил мне всю жизнь, сделав несчастной! Кто тебя просил отбирать её у меня?! Ненавижу, тебя!!! — это вырвалось неожиданно даже для неё самой.
— Ещё лучше, — спокойно произнес Зур, протягивая ей оружие. — Убей меня!
Издав негодующий стон, бессильно сжав кулаки, Энн порывисто развернулась, направляясь обратно к окну.
— Как поговорили? — остановил её голос Тиара, когда она направлялась уже к своей каюте.
Энн резко обернулась, продолжая кипеть от гнева:
— Не говори мне больше о нём! Зура для меня больше не существует! Ненавижу его! Ненавижу! Ненавижу тот день, когда впервые его увидела! — прокричала она, размахивая руками.