Седьмая звезда

Риз Лаванда

— Но я чувствую вот здесь, — Энн стукнула себя в грудь, — Что он зовёт меня! Я ощущаю как ему тяжело! — С этими словами, она порывисто поднялась и вышла, невзирая на протесты братьев.

К своему большому удивлению, она нашла Зура не в его, а в своей каюте.

Он стоял спиной к двери, глядя в маленький смотровой иллюминатор, давным-давно братья с отцом специально сделали его для неё одной. Осторожно ступая, Энн тихонько приблизилась к Зуру, нежно обнимая его сзади.

— Высочество? — со смешанным чувством удивления и недоверия произнесла она.

— Представляешь? — хмыкнул Зур, — Хотел бы я задать нашему отцу пару вопросов. … Почему ты

здесь, Энн?

— Хочу поддержать. Ведь я же чувствую, что нужна тебе. Я чувствую эту жуткую неимоверную тяжесть!

— Она меня просто рвёт на части! — с горечью обронил Зур, поворачиваясь к девушке. — Да, ты нужна мне, нужна наша семья, братья, наши скитания по космосу, старый «бронтозавр», я не хочу ничего менять! — столько боли на его лице она никогда раньше не видела.

Его страдание отразилось в её глазах, задрожав в крупных блестящих слезинках.

— Я всегда знала, что ты способен на большее! Тебе стало тесно на небольшом корабле — тебе уготовано управлять огромным миром! — с трепетом произнесла она.

— Но это всё разрушит мой мир, которым я так дорожил, Энн!!! Всё изменится! Пирата Зура больше не станет! Мне не нужен этот огромный чертов мир и их Химер! Я обойдусь и малым. А всё из-за этого идиота Натана!

— Но ведь наша же семья сохранится? Ты по-прежнему будешь её главой … или нет? — вздрогнув от пронизывающей их обоих неизбежности, прошептала Энн.

— Суть в том, … чтобы сохранить ваши жизни — я должен оставить нашу семью. Мы должны … расстаться, может быть на какое-то время. Я не могу взять вас в мир, который плохо знаю сам, — невесело ответил Зур, удрученно поджав губы, устремив свой печальный взгляд в далёкую невидимую точку.

Вцепившись в его куртку, Энн вдруг горько и безудержно расплакалась, пряча лицо у него на груди.

Зур тихо усмехнулся, обнимая её крепче:

— Картина из прошлого. Помнишь, как-то в детстве, на одной из стоянок ты вылепила из песка аккуратные башенки, украсив их ракушками. А потом какой-то пробегающий незнакомец растоптал сапогом твоё творение. Ты вот так же разрыдалась, уткнувшись мне в грудь. Я гладил тебя по волосам, и у меня внутри росло желание догнать и убить чужака, посмевшего расстроить мою сестру. Теперь наш маленький мир останется лишь в воспоминаниях. Всё когда-нибудь кончается, любит повторять наш Жако. Я решил лететь на Химер. На этом наше пиратство однозначно заканчивается. Но есть, конечно же, вещь, которая никогда не измениться — семья останется у меня в сердце. Как и моя любовь к тебе. Где бы я ни был, я буду стараться исполнять свою главную обязанность старшего — я буду заботиться о вас.

— Что-то в твоих словах неправильно, Зур! — с обидой и болью, проговорила Энн, вытирая слёзы, — Мы не можем расстаться! Ты ведь сам говорил мне, что мы части одного существа, свитая цепь!

— Это правда, а ещё я говорил, что где бы ты ни была — ты будешь чувствовать меня. Так что расстояние для единого целого не преграда, главное не отвергнуть его в сердце. Так нужно Эннжи. Я полечу один! — уверенным тоном произнес он, обнимая грустную, полную смятения девушку.

Энн отвернулась, потому что по её щекам продолжали градом катились предательские слёзы. Она не могла в это поверить! Зур всегда был рядом, в её жизни, как воздух. Она настолько привыкла к его присутствию, что его исчезновение означало бы для неё обезглавливание. Это ломало и корёжило воспринимаемую ею действительность, строящуюся на фундаменте, основанном именно Зуром, он был гарантом всего. Она могла быть с ним строптивой,

упрямой, перечить ему и ругаться, но это были всего лишь внешние проявления её дурацкого характера. Внутренне они никогда не была готова остаться одной. И вот теперь её мир переворачивается с ног на голову!

— Эннжи, Эннжи, — Зур снова привлек её к себе, целуя и вытирая ей слёзы. — Я думал ты взрослая, а ты всё та же маленькая девочка. Жизнь закаляет нас, заставляя принимать жёсткие решения, заставляет нас ранить самих себя ради большей цели, вынуждает отказываться от заветной мечты, чтобы исполнить мечту другого. У жизни много разных садистских методов воспитания, и не один из них нам, как правило, не подходит. Мы выбираем для себя ношу, которую можем нести. Так что, сколько не рыдай, а нести её за тебя никто не будет. Иногда мне нравится, когда ты расстроена, ты тогда становишься такая мягкая и податливая, — лукаво улыбнулся Зур, давно изучив её противоречивый характер, зная, что после этого она точно перестанет лить слёзы.

Энн действительно попыталась уверенно улыбнуться, но в её глазах по-прежнему стояла беспросветная печаль.

— Не будем больше реветь, — шепнул Зур, — Будем заниматься любовью.

Когда Зур поцеловал её, она ощутила, что уже скучает за ним, но, не подавая вида, она с радостью ответила ему, вкладывая в поцелуй всё своё женское трепещущее сердце.

Он прощался с ней с особым наслаждением, мягко, ласково, словно в последний раз проникая своим чувством в каждую клеточку её тела, запоминая запах её кожи, её стон и тепло тела. Он покидал свою обретшую плоть душу, свою Энн.

Случай, который подарил Тиару дочь, и помог изменить суть химера, которому предрекалось стать одним из величайших тиранов.

Она ещё ощущала на себе его прикосновения, когда уже стоя в выпускном ангаре, провожала его глазами на корабль химеров.

— Он даже ни разу не обернулся, — прошептала она со слезами на глазах.

— Но ведь он попрощался со всеми нами ещё в общей каюте! — произнес Лакур, вздыхая.

— Ну почему мне так плохо, Лакур? — Энн обняла брата, тихонько скуля.

— Сегодня всем не по себе, паршивый день, отвратительная обстановка и на душе скребут мерзкие когти, — снова тяжело вздохнул Лакур.

— А ещё кругом одни имперцы, а мы среди них как сырое мясо, перевязанное яркой ленточкой среди волков, — пробурчал Жако.

— Да, дело дрянь, — присоединился Мак, — А хуже всего то, что мы теперь не знаем кто мы и зачем мы. Мы как замороженные экспонаты из музея правосудия!

— Так, все закончили ныть! Мы навсегда останемся теми, кем мы есть! Свободными, несгибаемыми авантюристами, сильными, ловкими, смелыми, изворотливыми, отчаянными и веселыми пиратами, бродягами космоса! Имперцы у нас этого никогда не отнимут! — наконец, вмешался молчаливый Сеярин. — И если сейчас нас накрыло тьмой, то завтра обязательно пробьётся полоса света, указывая нужный курс. Мы всё ещё семья! Ступайте лучше выспитесь, как следует.

Слушая его, на лицах братьев появились улыбки. Даже Энн усмехнулась, подняв на брата удивленные глаза, но слова Лакура переместили её внимание.

— А вот и наш посредничек прётся. Насколько я помню, он был всего лишь учёным, а стал военным атташе, разводящим межгалактические конфликты.

— Я надеюсь, что теперь-то мы сможем поговорить с тобой Энн? — произнес Натан, подходя ближе.

— Давай попробуем, — без особого желания кивнула Энн, пытаясь изобразить на лице приветливость, но безуспешно.