Седьмое небо (Большая игра)
Шрифт:
Лидия притормозила и изобразила на лице величайшее внимание и радушие.
Тамара Петровна была оплотом редакционной жизни, проработав на одном и том же месте лет тридцать. Менялись названия газет и сами газеты, уходили в прошлое, то есть на пенсию, и в будущее, то есть на постоянную работу за границу, главные редактора, менялись типографии, направления, авторы, лишь Тамара Петровна оставалась неизменной. Казалось, что если она однажды утром не выйдет на работу, то это будет означать, что к обеду следует ожидать конца света. Нынешний главный редактор, тридцатилетний, рафинированный,
— Ты спешишь? — спросила Тамара Петровна Лидию. У нее был прокуренный бас Фаины Раневской, длинный ехидный нос и прическа валиком.
— Нет, что вы, Тамара Петровна! — Как она могла сказать, что спешит, если секретарь выразила желание с ней поболтать!
— Я знаю, что ты всегда спешишь, — заявила та безапелляционно. — Не нужно врать. Врать нехорошо.
Лидия улыбнулась.
— Я просто хотела тебе сказать, что сегодня с нашими телефонами происходит настоящая истерика. И все из-за тебя. Откуда только не звонили — даже из Министерства юстиции. Сергей Витальевич все утро только и делал, что отвечал на звонки.
— Это хорошо или плохо? — спросила Лидия с тревогой. Тамара Петровна пожала необъятными плечами и сказала, заговорщицки приближая свой нос к Лидиному плечу:
— Было бы плохо, тебя бы уже вызвали, наверное. А статью я прочитала.
— И как вам она, Тамара Петровна?
— Смело написано, — оценила та. — Очень даже смело.
Лидия не поняла, похвала это или наоборот.
— А главный ничего не говорил?
— А что главный? Главный свое дело сделал, разрешение на публикацию Леонтьеву дал, так что теперь остается только…
Дверь на лестничную клетку, мимо которой они проходили, неожиданно отлетела в сторону, как будто кто-то собирался вышибить ее, но в последнюю секунду удержался, со всего размаха ударилась о стену, осыпая на пол тонкие хлопья штукатурки, и в коридор ворвался какой-то высокий человек в развевающемся черном пальто, похожий на графа Дракулу.
— Господи Иисусе! — пробормотала рядом Тамара Петровна. — Это еще что такое?
Лидия смотрела с интересом. Совершенно черные и как будто мертвые глаза уперлись ей в лицо, и она попятилась, все еще не понимая, что происходит.
В один громадный шаг Дракула приблизился к ней, сгреб в кулаки ее пиджак — затрещали швы, поскакали по полу пуговицы — и поволок за собой на лестничную клетку. Лидия хрипела и не успевала переставлять ноги, они волочились сзади, как чужие.
— Охрана! — неуверенно пробормотала где-то в другом измерении Тамара Петровна. — Охрана!
— Будет вам охрана, — пообещал Дракула, еще сильнее стискивая горло Лидии. — Еще чуть-чуть, и кругом будет одна сплошная охрана…
В ушах звенело, и, кажется, из носа лилась кровь. Лестничная площадка была где-то очень
“Дракула забрал весь воздух. Мне ничего не осталось…”
Мысли были медленные и вязкие и с каждой секундой становились все медленнее и медленнее, и уже был виден тот конец тоннеля, за которым мыслей не станет совсем. Скорее бы туда добраться…
Послышался внезапный всплеск, удар, тускло сверкнуло что-то похожее на ртуть, пролившуюся из разбитого градусника. Пол стал стремительно приближаться к ногам, пока не ударился в них с чудовищной силой. Лидия упала на колени, и колкий воздух рванулся в горло, разрывая внутренности.
Тоннель закрылся.
Не было никакого тоннеля.
Она стояла на коленях на лестничной площадке возле урны, полной окурков, держалась за горло и кашляла, кашляла, не в силах остановиться. Прямо перед ее носом на грязном полу как бы сами по себе возникали алые пятна. Наверное, это течет у нее из горла. Нет, не может быть, чтобы из горла. Может, из носа?..
Тот, кто напал на нее, возвышался совсем близко, как Гулливер над лилипутами, или это у нее в голове произошло такое искривление пространства?
— Ну что? — хладнокровно спросила где-то рядом Тамара Петровна. Лидия не видела ее, но знала, что это именно она. — Остыли или еще добавить?
Лидия подняла голову. Тамара Петровна наперевес, как пожарный шланг, держала древнюю пластиковую бутылку, из которой обычно поливала цветы. Нападавший был с ног до головы залит водой — волосы, лицо, пальто…
— Больше не надо, — хрипло выдавил он. — Спасибо.
Он тяжело дышал, с трудом справляясь с собой, и только в этот момент Лидия узнала в нем Егора Шубина.
Героя ее сегодняшнего литературного труда. “Плакатного врага народа”, как выразился Сашка Воронин. Человека, который через подставную фирму “Континенталь” обирал своего Большого Босса, так она написала о нем в своей статье.
Он только что пытался ее задушить.
— Вы что?! — спросила она чудовищным шепотом, совершенно непохожим на нормальный человеческий голос. — Спятили совсем?! — И тяжело поднялась, взявшись руками за заплеванный край урны. Тамара Петровна поддержала ее под руку.
На это он ничего не ответил, и Лидия принялась рассматривать себя, пытаясь оценить масштабы бедствия. Лацканы пиджака были оторваны, из них лезли наивные белые нитки. Воротник блузки странно топорщился, и когда она потянула за него, он подозрительно легко подался и весь оказался у нее в руке. Лидия посмотрела на него с отвращением и швырнула в урну. Остатки блузки и пиджака были обильно политы кровью, которая продолжала потихоньку капать из носа.
Смотреть ниже не хотелось, но она все-таки посмотрела. Колготки порваны на коленях, из дырок торчала вымазанная пеплом лестничной площадки бледная кожа. От правого ботинка почему-то до половины отклеилась подошва. Наверное, оттого, что он волоком тащил ее, а она цеплялась ботинками за пол.