Седьмое небо (На десятом небе) (Другой перевод)
Шрифт:
— Зьюзен, — ответила она и прыснула. — Меня звали Зьюзен, но это было ДСФ.
— Что? ДСФ?
— До Смерти Фреда, — объяснила она. — Понятно?
— Это несправедливо, что они умерли, — сказал Майк, уже серьезно. — Все они.
— Ты имеешь в виду тех, кого мы любим?
— Да, — кивнул Майк.
— Ну ладно, шутки в сторону, — сказала Снежинка, хлопая его по спине, как сестра. — Но если бы они не умерли, как бы тогда доктор Дарроу зарабатывал на жизнь? Если бы не было несчастных людей, которые платят ему большие деньги, он не мог бы
— Ты абсолютно права, — сказал Майк. Лежа на спине со скрещенными на груди руками, он не отрывал глаз от осиного гнезда, всем своим видом показывая, что он полностью с ней согласен.
Глава 16
Джордж стоял на кухне и наблюдал, как Сара открывает ящик с лобстерами. Она была такая красивая, совсем, как ее мать. Невысокая и сильная, с длинными ногами и маленькими изящными руками. Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы заставить биться сильнее сердце любого мужчины. Взгляд ее голубых глаз был так нежен, а рот, казалось, не смог бы вымолвить ни одного грубого слова. На лице его дочери, несомненно, лежал божественный отпечаток. Казалось, сам Господь коснулся ее лица.
Что касается волос, то тут иная история… Старик помнил, какими длинными и темными они были когда-то, как они блестели и отливали золотом. Но сейчас от их былой красоты ничего не осталось: короткие, они торчали вверх, как у тех неотесанных парней с материка, которые не могли потратиться на хорошего парикмахера. Цвет был слишком ярок, подобно белому золоту, и напоминал Джорджу мишуру или блестящую обертку шоколада. Понимая, что все эти изменения с волосами Сары связаны с ее лечением, Джордж не говорил об этом ни слова.
Наконец Сара открыла ящик. Джордж заглянул внутрь, считая лобстеров. Затем наугад достал одного. Внимательно его разглядывая, он тут же определил, что это самец.
— Уж этот мне Хилл, — ворчал он, сокрушенно качая головой. — Он знает, что у самок мясо куда вкуснее… Так нет же, положил самцов.
— Не думаю, что он сделал это нарочно, — мягко попыталась возразить Сара. — Я не заметила, чтобы он выбирал.
— Поверь, он это сделал намеренно, — спорил старик. Он не выносил, когда кто-то его обставлял. Его сердце забилось сильнее, он похлопал себя по груди и присел. Лобстеры совсем не дешевы, а у него столько расходов. Новые тормоза, новая крыша и столько ртов. Он подумал о Майке, который ел, как молодой жеребец.
— Не стоит так расстраиваться, — успокаивала отца Сара. Она провела ладонью по его руке и задержалась на запястье, слушая пульс. Джордж хотел отбросить ее руку, но не хотел волновать Сару. Он часто чувствовал боль в груди и был немного встревожен. Дочь сидела возле него, он видел, как спокойны ее глаза. Они были такие бездонные и голубые, но уже в тонкой сеточке морщин.
— Почему бы тебе не переехать сюда, где тебе принадлежит все? — спросил он.
— Мне нужно работать, папа, — ответила Сара. — Мой бизнес…
— Бизнес, —
Она улыбнулась. На ее лице он увидел отражение других дней, когда он говорил то же самое. Он говорил это, когда умерла Роуз и Сара хотела поехать в колледж. Говорил потом, когда она решила открыть свой первый магазин.
— Я ведь здесь, отец, — сказала она. — Разве не так?
Старик поморщился. Он знал, куда она клонит. Они были чужими друг другу. Этим ужасным словом нельзя описать месяцы молчания и долгие годы разлуки. Бесс пыталась сделать все, чтобы он сменил гнев на милость и принял Сару такой, как она есть. Но это оказалось непросто. После смерти жены Джордж должен был быть не только отцом, но и заменить дочери мать. И он допустил ошибку. Когда она в первый раз сообщила ему, что ждет ребенка, он подумал, что она испортит себе жизнь.
— Было бы лучше, если бы ты осталась, — сказал он, продолжая гнуть свое. — Подумай о Майке, ему здесь хорошо. Разве ты не видишь?
— Вижу, — отозвалась Сара.
— Я бы убил Зика собственными руками, не умри он сам. Но я благодарен ему за Майка.
— Я знаю.
Он похлопал себя по карманам в поисках трубки. Он и не надеялся на понимание дочери. Один час он провел с Уиллом у самолета и сразу нашел с ним общий язык, словно они были знакомы всю жизнь. Но к Саре требовался совсем иной подход. С ней Джордж разговаривал, как слепой с глухим.
— Останься, — снова попросил он.
— Не могу, — вздохнула она. — Более того, я хочу забрать Майка с собой.
Джордж уставился на нее. Он был готов к этому. У него снова защемило сердце, но не так сильно, как прежде. Майк достаточно взрослый, чтобы решать самому, и старик не сомневался в выборе внука. Сара — из-за нее болело его сердце. Эти маленькие морщинки вокруг глаз, странный металлический блеск волос… Его маленькая девочка тяжело больна. Все признаки налицо.
— Ты так похожа на свою мать, — вырвалось у него.
— Правда? — спросила она.
Старик кивнул. Он наклонился и погладил дочь по щеке. Ее кожа была необыкновенно мягкой. Она родилась в этом доме, наверху. Джордж сам грел воду на печке, что позади него. Он держал ее на одной руке, она была не больше гусенка.
Стоило ему вспомнить прошлое, как он мрачнел. Как счастливы они были. Джордж, Роуз, Сара… Это был их остров.
— Ты помнишь что-нибудь хорошее? — с трудом произнес он.
— О, папа, — сказала она, улыбаясь. — Самое лучшее.
— Да?
Сара кивнула. Обхватив отца руками, она положила голову ему на плечо. Она часто так делала, когда была маленькой девочкой. В джипе, когда они путешествовали по острову, в лодке, когда выезжали на рыбалку, Сара сидела рядом с отцом, ее голова лежала на его плече. Он почувствовал комок в горле, попытался проглотить его и не смог. Он подумал о Роуз — болезнь быстро сожгла ее, прежде чем они перевезли ее на материк в какой-то крупный медицинский центр.