Седьмое небо (На десятом небе) (Другой перевод)
Шрифт:
Она была такой слабой. Сара помнила, как она приходила посидеть с матерью и всякий раз боялась, не зная, что ее ждет на этот раз. Запах лекарств пропитал все вокруг, он был такой сильный, что даже несведущие люди сразу понимали, в чем дело. Сара помнила, как была счастлива мать, когда Сара умывала ее. Она была такой чистюлей.
Часто ли она делала это? Один раз в день? Нет, чаще, это же такая мелочь, и она делала это несколько раз в день. Она наливала в таз теплой воды, брала маленькую губку и кусочек любимого мыла Роуз. Мать улыбалась, и сейчас, оглядываясь на те годы, Сара понимала, что мать скорее радовалась тому, что дочь сидит
— Прости, мамочка.
Поднявшись, она подошла к окну и прислонилась к узкому подоконнику, наблюдая, как раннее солнце пробивается сквозь кроны сосен, бросая оранжевый свет на снег и скалы. День благодарения прошел. Через несколько недель наступит Рождество, любимый праздник матери, и Сара вспомнила еще кое-что.
Во время последнего Рождества мать была слишком слаба, чтобы надолго покидать постель, и часто оставалась одна в своей комнате. Сара завела с отцом разговор о елке. Совершенно подавленный, полный дурных предчувствий, он возражал, говорил, что это будет некстати. К чему елка, говорил Джордж, Роуз все равно не сможет спуститься вниз в гостиную и не увидит ее. Так что в этом году елки не будет. В каком-то смысле Сара с ним соглашалась. Ее мать умирает. Не до праздника!
И все же она хотела, чтобы мать увидела елку. Она вспомнила их обычные рождественские планы и приготовления. Целый день она трудилась в сарае, готовя все необходимое. Она соорудила подсвечники из формочек для кексов, фольги и электрических зажимов. Потом вышла во двор, расчистила снег, проложила тропинку к маленькой голубой ели. Великолепное рождественское деревце росло на краю леса.
В ту ночь, как только стемнело, Сара вошла в комнату матери. Та лежала на постели, ей было очень худо, но она была счастлива приходу дочери. Сара помогла ей подняться, осторожно поторапливая ее, потому что времени оставалось в обрез. Она принесла матери халат, помогла ей надеть шлепанцы. Поставив у окна стул, она помогла матери до него дойти. Господи, всего каких-то десять шагов, но казалось, их сотни.
Сара помнила, как ахнула мать. Она стояла в изумлении, прижав руки ко рту. Сара расставила свечи на снегу, на ветвях ели. Тропинка от заднего крыльца до рождественского дерева сверкала, и сама елка переливалась разноцветными огоньками. Сара завязала красный бант на макушке ели, но было слишком темно, и, к сожалению, его не было видно. Она стояла радом с матерью, они держались за руки и молчали, пока все свечи не догорели.
— Это было наше с тобой Рождество, мама, — сказала она, стоя у окна и вспоминая. Мать научила ее многому. Праздники очень важны, говорила она, ты не можешь не обращать на них внимания. Не важно, какое у тебя настроение, не важно как ты себя чувствуешь, ты должна отметить праздник вместе со своими родными, с людьми, которых ты любишь. Потому что тебе не дано знать, но придет день, когда у тебя не останется ничего, кроме воспоминаний.
Отвернувшись от окна, она поцеловала фотографию матери в последний раз. У двери Сара задержалась. Спина болела, и она знала, что сегодня не смогла бы поднять мать, как сделала тогда. Она глубоко вздохнула и сказала:
— Прощай. — Потом спустилась вниз, чтобы найти сына и увезти его домой.
Тетушка Бесс решила остаться дома, поэтому все попрощались с ней в холле. С присущим ей достоинством и
— У тебя температура? — спросила тетя Бесс, прикасаясь к ее лбу.
— Небольшая, — отмахнулась Сара. Она сказала это тихо, чтобы никто не слышал.
— Приедешь домой — сразу ложись в постель, — наказала тетя Бесс, и Сара почувствовала облегчение, что она не стала привлекать к ней всеобщее внимание и не старалась убедить ее задержаться на день, чтобы выздороветь. Пришла минута отъезда, и Сара ощущала нетерпение. Она хотела одного: чтобы прощание поскорее закончилось, и она наконец очутилась в самолете, и чтобы Майк как можно скорее вернулся домой.
Все утро отец был немногословен и тих. Он молча носил багаж к джипу, с таким ожесточением втискивая его в багажник, словно это была куча отбросов, предназначенных для свалки. Колли никак не могла вспрыгнуть на переднее сиденье, и Джорджу пришлось ее подпихнуть. Сев за руль, он молча ждал, когда остальные займут места, как таксист, который только и думает о том, чтобы все расселись. Саре хотелось, чтобы Уилл сел впереди, но он отказался. Он поцеловал ее в щеку и уселся на заднее сиденье с Майком и Снежинкой. Она поместилась впереди, и Джелси устроилась у ее ног.
Они ехали по острову. Сара смотрела в окно. Ничего здесь не изменилось. Этот клочок земли был слишком оторван от остального мира, сюда было трудно добираться желающим здесь обосноваться и строителям. Штормы валили деревья, море меняло береговую линию, но Сара не сомневалась, что, когда она вернется снова, остров будет выглядеть точно так же, как сейчас.
Ее обуревали смешанные чувства. Как ни грустно было оставлять здесь отца, она летела домой с Майком, и это было самое главное. Смела ли она рассчитывать на большее? Как, впрочем, и на то, что отец ее увидит и будет счастлив? Сидя за рулем, он еще больше сгорбился и выглядел таким унылым. О чем они будут говорить с тетей Бесс? Сара могла себе представить его возвращение домой. Он снова замкнется в себе, и никакой силой из него нельзя будет вытащить хоть слово. Потом придет весна. Должно быть, Майк принес в их беспросветную жизнь свет и радость.
— Папа, — тихо сказала она.
Отец что-то промычал.
— Он вернется.
Старик ничего не ответил. Он еще крепче ухватился за баранку и нажал на газ. Сара старалась не думать о том, до чего же старый этот джип, такой же, как и ферма. Майк как мог сопротивлялся натиску разрушений, но он был бессилен против погоды и всеобщего упадка. В следующий раз Сара обязательно пошлет им побольше денег. Может быть, отец не станет куражиться и не отправит их назад.
— Мы приехали! — воскликнула Снежинка, когда они повернули в очередной раз и увидели самолет.
Джордж остановил джип, Уилл и Майк принялись разгружать его. Сара осталась сидеть на переднем сиденье, наблюдая, как Снежинка помчалась к самолету. Она так широко распахнула руки, словно хотела его обнять. Сара чувствовала, что температура у нее немного поднялась. Пока они ехали, ей было жарко, но когда все выходили из джипа, обдало холодом, и она задрожала. Спина болела. Тайленол, куриный бульон и постель — вот что ей нужно сейчас, думала она, наблюдая суету у самолета. Но то, что Майк летит домой, перевешивало дискомфорт и нездоровье. «Мой сын летит со мной», — думала Сара.