Седьмой прыжок с кульбитом

Сербский

Глава 10

Глава десятая, в которой тонкие субстанции вселенной полны трепетных эманаций

Как выжить при ядерной бомбардировке? Английские ученые рекомендуют начинать с выбора тактических ботинок. Мне бы их заботы… Хотя Анюта свой выбор уже сделала.

— Нюся, а что у тебя за башмаки?

Ответила она в еврейском стиле:

— Понравились?

— Хорошо смотрятся.

— Фирма «Лова», — подтвердила Анюта мои догадки, подливая в бутылочку травяной

настой. — Правильно фиксируют стопу, при этом нагрузка распределяется равномерно. Легкие, носятся комфортно, хорошо отталкивают влагу и защищают ноги от перегрева.

В родной палате, замерев на боку, я попытался расслабиться. Получалось плохо, сон не шел. Вредную собачку мы отправили ко мне домой, где поручили заботам Мальчика. Хозяйка научит его родину любить, там особенно не забалуешь. К тому же от хозяйки пес получил указание слушаться и зубами не клацать. А потом Нюся с ним погуляет, так что трудностей быть не должно. Как говорится, это не проблема, а расходы на питание.

Думал я не об этом — в голове вертелись детали повреждений моих больных, и разные подходы к их лечению. Только как ни крути, хоть так и этак, первым делом надо самому на ноги встать. Спешка до добра не доведет — это все-таки люди, а не блохи. В сумрачном состоянии много не наработаешь, Вера по-своему права. Одно лечишь, другое залечиваешь — это не игра слов. Экстренное самолечение, вот самый правильный путь.

Вооружившись ножом, Анюта собралась строгать нам бутерброды, но Алена ее остановила.

— Не парься, чувиха, — захрустела она фольгой очередной шоколадки. — Эта сухомятка уже не лезет. Лучше сгоняй за кошерным хавчиком, что тебе стоит, а? Одна нога здесь, другая там.

— Крейзи-меню — это очень дорого, — предупредила Анюта.

— Ладно, — согласилась Алена, — отработаю наряд вне очереди.

— Два наряда, — сказала Нюся и, естественно, никуда не пошла.

Точнее, она направилась в санузел, чтобы переодеться на выход. Вроде бы логичный ход, не в хирургическом же халате ей идти? И неважно, что переодетая дева намерена тихонько тыбрить еду в темноте кремлевского буфета.

Вгрызаясь в лакомство, Алена взялась давать ей ценные указания:

— Чтобы живот оставался плоским, надо кушать плоскую еду без консервантов.

— Какую?

— Итальянскую пиццу, это полезно и вкусно. Русские блины с икрой. Тонкий армянский лаваш с красной рыбой и зеленым луком — очень кошерно. Или осетинский пирог с сыром, уалибах называется. Меня Казбек как-то угощал, классная вещь. А гамбургер не надо брать, это вредная еда!

Долгий спич Нюся проигнорировала — видимо, молча удалилась вдаль. Не дождавшись возражений, Алена принялась бродить по комнате, невнятно бормоча себе под нос.

— Чего? — не расслышал я.

— Это какой-то PZDC! — воскликнула она, повторяя куртуазные фразы валькирии.

— Что именно? — снова не понял я.

— Живот Казбека Бероева, вот что. Там снимки на прищепке висели, я посмотрела. Полная разруха в кишках… Здесь надо что-то делать, Антон Михалыч.

— Сделаем, — пообещал

я. — Только немного позже.

— Ко мне Казбек несколько раз подкатывал, — неожиданно призналась Алена. — Цветочки, конфетки, комплименты. В театр звал на премьеру.

— Ишь ты, какой культурный Казбек… И что?

— Послала я его. А теперь жалею.

— Жалеешь о чем?

— Люблю подарки и комплименты! Они мне греют душу. Особенно приятно, что за эти фичи я никому ничего не должна.

— Хм, — пробормотал я. — Откровенно. Или нагло?

— А кого стесняться? Здесь все свои, — Алена пожала плечами. — После лечения моей аурой я стала понимать людей значительно лучше. Причем ощущаю не только чужую боль.

— Ты стала видеть людей насквозь?

— Нет, конечно. Но Казбек определенно влюблен в меня.

— Думаешь или видишь?

В этом месте я лукавил. Мне давно стало понятно, что людей понимаю значительно лучше — не по природной мудрости, а именно после лечения. Однако читать мысли невозможно, это как бороду у спиннинга распутывать или снимать пенки с бурлящего котла. Люди мыслят нечетко, отрывисто, перескакивая с пятого на десятое. Кусочки прошлых событий накладываются на обломки событий настоящего, и перемешиваются там с намерениями поступков в будущем. Осознать это нереально, ведь глубинные, совершенно отвлеченные воспоминания запутывают картину ужасно. И окончательно добивает каша из гештальта и индукции в голове реципиента.

Я знаю это точно, потому что практика — критерий истины и опасная штука. Осколки чужих мыслей настолько хаотичны, что проникая в сознание другого человека, можно схватить когнитивный диссонанс. А то и сойти с ума, в буквальном смысле. Хотя с другой стороны, при некоторой сноровке и остром желании, многое становится понятным. Главное — не переборщить, используя быстрый поверхностный взгляд. Настроение человека уловить легко, и также несложно оценить яркость эмоций и отдельные намерения, не обязательно плохие.

Алена не отзывалась, пришлось вопрос повторить:

— Думаешь или видишь?

— Мысли не читаю, — отвисла она, — но в чувствах уверена. Тут всё проще пареной репы: умные книги такое называют эмпатией. Нет, Антон Михалыч, вы как хотите, а парня надо срочно спасать. Этим хирургам только дай волю — мигом половину кишок вырежут. Помните фразу из кинофильма: «Резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонита»?

Кино я помнил, но комментировать не стал, лишь кивнул. Поэтому Алена продолжила:

— А как мы будем потом вино пить? Домашнего осетинского вина я так и не попробовала. Говорят, это очень вкусно.

— Успокойся, — буркнул я. — Скоро этим займусь лично. А ты стань безмятежной, словно цветок лотоса у подножия храма истины.

— Да? Это как?

— Вылечим мы твоего Казбека. А комплименты я и сам могу тебе сказать.

— Так говорите не медля!

Она встрепенулась и даже ножкой топнула.

— Ты сладкая уточка в сливовом соусе. Ты нежный супчик с рябчиком. Ты горячая камберлендская колбаска.