Седьмой прыжок с кульбитом
Шрифт:
— Я бы с удовольствием поел, только некогда, — в голосе полковника сквозило искреннее сожаление. — Однако с собой возьму по три порции всего, кроме супа и шаурмы. Боюсь, жидкое разольется, а шаурма не полезет — приелась по будням.
Чайханщик кивнул, выставляя новые вазочки и блюдца с лепешками:
— Доставим, куда скажете.
— Не надо доставлять, вон моя машина стоит, — полковник показал пальцем в окно. — Водитель примет.
— Чай черный, красный или зеленый?
Старик пил черный, поэтому Подопригора счел разумным двигаться в потоке:
— Пожалуй, не воздержусь от
Для восточного человека чаю испить — только предложи. В любое время будет в самый раз. Чай на столе означает, что жизнь еще не закончилась, и по правилам азербайджанского этикета любое застолье начинается с чая. А когда очередь доходит до десерта, снова подают чай. На Востоке часто повторяют: «Страсть, которая всегда с тобой — это чай. Если хочешь — есть чай, если любишь — есть я, а если уходишь — есть путь».
Зная правила, Подопригора подцепил на ложку орех в меду, посмаковал, потом откусил кусочек пахлавы. Так можно, говорить сейчас не его очередь. Ощутив сладость, он пригубил янтарной жидкости из пузатого стакана армуду. Такой сосуд в Турции зовется «бардак», а хитрая форма посуды позволяет сохранять оптимальную температуру чая.
Это важно, потому что старик начал издалека. В рамках программы «жирна ли шерсть у ваших баранов» поинтересовался здоровьем жены, детей и внуков полковника, высказал удовлетворение положительным ответом. Сообщил, что похвастать здоровьем родных не может. Помолчал, подливая себе чай.
— Прошу прощенья, что отрываю от важных дел, — блеснул он очками в оправе тонкого серебра. — Но жизнь, Сан Саныч, несется вперед, и каждый день меняет свои правила…
Эту прелюдию полковник мягко прервал — слушать он умел, только не сегодня.
— Я тоже прошу меня простить, уважаемый Гасан Рамизович, но времени нет ни на обед, ни на любезности, — он взглянул на часы. — Однако ваши старейшины задерживаются.
— Они не придут.
— Чего так? — полковник удивился, а потом догадался: — Неужто заболели вместе со всеми?
— К сожалению.
— Мои соболезнования.
Старик кивнул, поглаживая бороду:
— Болеть всегда плохо.
— Да уж, ничего хорошего.
— С другой стороны, вопросы стало легче решать, — неожиданно признался старик.
— Как это может быть?
— Я остался один и полностью уполномочен. Спорить не с кем.
— А я думал, у вас такие же порядки, как в Единой России. В смысле, голосуете единогласно, — хмыкнул полковник. — А если кто против, как Наталья Поклонская, так тех в ссылку отправляете.
— Всяко бывает,— невозмутимо ответил старик и двинул по столу сложенный лист бумаги. — Но ближе к делу, Сан Саныч, раз вы спешите. За внука огромное спасибо, но родственники очень просят за этих людей.
Подопригора нахмурился. После повальной инфекции возле автосалона «Тойота», что случилась с «мирными» протестующими, всех пострадавших разместили в аксайской городской больнице. Сам город накрыли панические слухи и последующий карантин. Потом под видом врачей МЧС в палатах появились секретные ученые из-за Урала. Они никого не лечили, зато отбирали множество биопроб, исследовали одежду и воздух. Даже пробы почвы и воды в округе взяли.
Проблема начала решаться, когда в помощь химикам-токсикологам
Под шумок в самолет загрузили несколько «тяжелых», включая внука старика. Начальство не возражало, и понять их было можно: больница переполнена, ресурсов не хватает, персонал запуган слухами о полонии и веществе «Новичок». При этом эксперты не подтвердили химико-биологическое заражение. Не то что бы ядовитого дуста, вообще ничего. А когда не обнаружили даже намека на дизентерию, тогда решили: да пусть летят куда подальше, раз хотят! Отказ от всяких претензий подписали все больные пассажиры.
— Родственники очень просят, — повторил старик, чем отвлек от раздумий.
Полковник развернул лист и вчитался. Некоторые фамилии заставили его поднять бровь.
— Послушайте, но тогда всё было иначе. В смысле, сразу отпустить вашего внука было проще, — засомневался полковник. — А теперь, когда оформили протоколы и возбудили уголовные дела?
В подобных ситуациях судебная власть действует просто: основную массу азербайджанцев, что нарушили закон, ждет депортация на родину. Зачинщикам безобразий впаяют реальные сроки. Но позже, скорее всего, отбывать их отправят домой. Естественно, въезд в Россию подобным типам закроют. Обладателям российских паспортов присудят условные сроки и штрафы. А организаторов митинга никто искать не станет, такова жизнь. Объяснение здесь простое: организаторов не было, а были дети гор, травмированные интернетом. У всех навороченные телефоны! И закрытые группы в социальных сетях, где призыв о помощи разносится мгновенно. Конечно, они не террористы. Обычная банда хулиганов. И конечно, они сожалеют.
— Беспорядки на несанкционированном митинге, незаконное пикетирование, сопротивление при задержании, — протянул полковник, — нарушение сохранности зеленых насаждений. Даже не знаю.
— У немцев есть замечательная поговорка: «Geizhals zahlt doppelt», — ответил старик, — что в переводе означает «скупой платит дважды». Придется и нам так сделать.
— Вот как? — задумался полковник. — Что ж, я тоже подумаю, что тут можно предпринять.
— Надо сделать сегодня, Сан Саныч. — старик оставался невозмутимым, но полковник почувствовал скрытое напряжение.
— Я чего-то не знаю?
— Видимо, до вас еще не довели. Получено разрешение на очередной медицинский рейс, который прилетит ночью. Этих людей надо включить в список «тяжелых». Родственники будут очень рады и, я думаю, втройне благодарны.
— Хорошо, — согласился полковник после некоторых раздумий. — Придумаем чего-нибудь для самых тяжелобольных. Вам, я гляжу, удалось избежать заражения?
— К сожалению, не удалось, — старик покрутил морщинистой шеей, будто ворот льняной рубашки от Бриони давил горло. — Но меня вылечили.