Седьмой урок
Шрифт:
— Где ты живешь, Марина? Говорят, на Новом проспекте? Счастливая, все под боком: универмаг, ателье мод, кино, танцплощадка. Говорят, там у вас горячая вода и все-все?
Я ничего не ответила. Не хотелось почему-то рассказывать этой девочке про нашу хату на пустыре. Обычно прощалась с подружками у самого красивого дома на Новом проспекте: «Ну, мне сюда…» И пряталась в подъезде, пока скроются с глаз…
— А нам предлагали трехкомнатную, но папа отказался, — подхватила Вера Корж, — у нас, правда,
Она шла чуть впереди и смотрела не на нас, а на свой острый, стремительный нос. Наверно за эту привычку идти впереди мальчишки прозвали ее Лоцманом.
На углу Нового проспекта я стала прощаться.
— Ну, девочки…
— Нет, мы с тобой!
— Зачем, девочки? Дома вас давно ждут.
— Ну и что ж. Немного побродим по улицам.
— Нет, лучше в парк, — предложила Верочка Корж, — посмотрим на весну. Поговорим на вольные темы. Ты любишь вольные темы? Говорить и думать, что вздумается?
— Нет, девочки, давайте заглянем в магазины. Наверно, привезли что-нибудь, — настаивала Жемчужная и, поглядывая на меня, продолжала допытываться, — а вы гуляли так, коллективно? Все вместе, после занятий?
— Конечно! Путешествовали после уроков по городу; смотрели на жизнь, на современность. Ребята называли это седьмым уроком.
— Просто бродили по городу, и все? — воскликнула Верочка Лоцман, — и никаких приключений?
— Девочки, она замалчивает! — подхватила Жемчужная, — она все замалчивает.
И продолжала расспрашивать о девочках и мальчиках, о вечеринках школьных и внешкольных, о всяческих тайнах и приключениях И чтобы вызвать меня на откровенность, сама откровенничала. Мне было трудно отвечать, тревожно слушать, особенно тревожно потому, что напоминало прошлое. Но я слушала и отвечала, стараясь не уступить ни в чем этой девочке… Даже не заметила, как начался седьмой урок.
— Ваш дом самый красивый, — проговорила Жемчужная, окидывая быстрым взглядом Новый проспект-стильный!
— Да… Можно сказать, — не сразу ответила я.
— Высотный.
— Да, выше других.
— Универмаг близко.
— Да, совсем рядом.
— Я тебе завидую!
— Ну, что там. Теперь все… Очень многие переезжают. И мы скоро… И мы тоже переехали.
Шли медленно, подолгу останавливались у витрин. Я все ждала, когда им надоест шататься по улицам.
— Красивые у тебя туфли, — разглядывала меня Жемчужная.
— Это старые. Еще осенью привезли из Парижа.
— Ездили за границу?
— Служба…
— Служба? Как ты смешно сказала. Ты ведь не служишь!
— Так я не о себе!
Вспомнилось вдруг, что давно не было писем, и стало еще тревожней.
— Ну, девочки дорогие, пора домой.
—
Наверно, в каждом классе есть свои Мери, милые, бездумные, беспечные, которым все представляется легким, доступным. Всюду успевают и преуспевают, все знают, обо всем умеют поговорить, правда, потом трудно вспомнить, что говорили…
Но я не о них, я о себе!
Почему дорожу их мнением, почему верховодят они в классе? Почему они решают, что модно, что не модно, у кого собираться, какую пластинку вертеть, и мне лестно, когда хвалят мою прическу, платье, шляпку? Я могу сколько угодно осуждать, бранить, высмеивать их, но мне хочется быть первой среди них, ни в чем не уступать, ни единым словом, ни единой тряпкой.
Наконец мы расстались.
— Всего, девочки! — бросила я подружкам, свернула за угол, потом в первый подъезд, потом через двор, чтобы не увязались за мной.
Так всякий раз прощались мы здесь у подъезда нового высотного дома, пока не произошла эта история.
Вчера Катерина Михайловна остановила меня в коридоре:
— Марина Боса, зайдешь в учительскую после уроков.
Меня не особенно тревожат подобные приглашения, привыкла уже к разговорам в учительской, но на этот раз почему-то все уроки вертелось в голове: «Марина Боса!..» Перебирала в уме всяческие случаи нашей школьной жизни: ссоры, споры с учителями, разбитые стекла, переданные кем-то записки…
А когда прозвенел звонок и ребята кинулись в раздевалку — девочки подхватили мой портфель, я погналась за ними — вдруг из учительской:
— Марина Боса!
А ребята нарочно удерживали мой портфель:
— Эх ты, Бос! Нашей Катюши испугалась! Тоже мне босс!
— Так она ж не от босса происходит. Ее фамилия от босая, а не от босс!
Я выхватила портфель и поспешила в учительскую.
— Марина Боса, — приглядывалась ко мне Катерина Михайловна.
Я вздрогнула — впервые моя фамилия, с которой свыклась с детства, показалась мне неприятной.
— Марина, сколько времени ты у нас в школе?
— Не знаю, Катерина Михайловна. Не помню.
— Даже не помнишь! Ну, давай посчитаем по пальцам.
И она принялась высчитывать месяцы и дни.
— И вот уж — апрель. Вот сколько времени ты являешься ученицей нашей школы и ни с кем не подружила, никто из ребят не бывает у тебя?
Я молча смотрела учительнице в глаза, стараясь понять, к чему клонится разговор.
— Уверена, ты искренне отнесешься к моим словам, — она продолжала приглядываться ко мне, не позволяя отвести глаза, — ответь, пожалуйста, на один вопрос. Это верно, что никто из ребят не знает, где ты живешь?