Седьмой выстрел
Шрифт:
С моего места у окна коридор был не виден, и я неуклюже навалился на Холмса в попытках разглядеть нашего преследователя, но мой друг остановил меня.
— Его здесь уже нет, Уотсон. Он схоронился в дальнем углу, но я видел его отражение в оконном стекле. Ближе к Нью-Йорку он пропал из вагона и может находиться где угодно. Вряд ли мы опознаём его без бороды, в другом костюме. Не исключено, что он уже выпрыгнул из вагона, учитывая, как замедляется поезд на поворотах. Но не бойтесь. В один прекрасный день мы его схватим и узнаем, что за игру он ведёт.
Поскольку
Ещё вчера, до того как Роллинз увёз Бевериджа в Нью-Йорк, Холмс попросил шофёра встретить нас с поезда. Вот почему, когда мы прибыли в Нью-Йорк, Роллинз ждал нас на вокзале. Кроме того, Холмс послал из Вашингтона несколько телеграмм, что ускользнуло от моего внимания (возможно, он сделал это, когда я замешкался, одеваясь). Поэтому я не знал, что он велел шофёру с вокзала ехать к Принстонскому клубу, где нас должны были ожидать Ньютон Джеймс и Фрэнк Дэвис — члены клуба, которые поспешили на помощь смертельно раненному Филлипсу.
Хотя здание, некогда принадлежавшее Стэнфорду Уайту, всё ещё сохраняло былое очарование, после гибели архитектора в 1906 году — когда была опубликована «Измена Сената» — оно лишилось большей части своего роскошного убранства. Нам посчастливилось увидеть огромный камин чёрного мрамора, который, подобно руинам древнего колосса, казался осколком прежнего величия. Как мы узнали от швейцара, один из деревянных резных львов, что охраняли здание, и барочные панели с потолка второго этажа были приобретены за три тысячи долларов вездесущим мистером Херстом, а остальные сокровища Стэнфорда Уайта раскупили задолго до того, как знаменитый дом стал приютом для содружества выпускников Принстона.
По приезде нас в вестибюле уже ожидали два молодых человека. Один из них оживлённо говорил, а другой молча кивал в ответ. Оба были высокие, коротко стриженные шатены в синих саржевых костюмах. Представившись им, Холмс обратился к разговорчивому:
— Расскажите своими словами, мистер Джеймс, как всё случилось.
— Минутку, Холмс, — перебил его я. — Из полицейского рапорта мы знаем имена этих господ, но как вы догадались, кто из них кто?
Холмс улыбнулся. Мне даже показалось, что он подмигнул «близнецам».
— И полицейский рапорт, и газетные публикации пространно цитируют мистера Джеймса, в отличие от мистера Дэвиса. Мы же видели, что один из этих молодых людей говорит, а другой слушает, так что не надо обладать дедуктивным мышлением, дружище, чтобы заключить, что словоохотливый господин и есть мистер Джеймс.
Холмс вновь повернулся к молодым людям и повторил вопрос.
— Как я уже рассказывал полиции год назад, мистер Холмс, — сказал Джеймс, — мы с Фрэнком побежали к Филлипсу, как только заметили, что тот ранен.
— Будьте любезны, изложите всё с самого
Сдвинув брови, Джеймс на минуту задумался, а затем приступил к изложению:
— Мы с Дэвисом только что вышли из клуба, где вместе обедали, и тут раздались выстрелы. Мы заметили Филлипса, который шёл по направлению к клубу, — нам было известно, что он имел обыкновение заглядывать сюда в это время дня.
— Вы поняли, что это был он?
— О да. Мы узнали его высокую худощавую фигуру и довольно помятую чёрную тирольскую шляпу. Мы не обращали на него и на других прохожих особого внимания, пока внезапно не услыхали резкие хлопки. Шесть выстрелов, поразивших Филлипса, прозвучали очень быстро — когда мы поняли, что произошло, Филлипс уже стоял покачиваясь у решётки напротив дома сто пятнадцать, его поддерживал Джейкоби…
— Цветочный торговец?
— Да, верно. Голдсборо стоял на краю тротуара. Мы побежали к нему, а Голдсборо приставил револьвер к виску и застрелился. Его тело свалилось в сточную канаву, где лежало, пока не вышли клубные служители, которые вытащили его на тротуар и накрыли простынёй, — позже полицейская машина переправила труп в участок.
— Филлипс что-нибудь сказал вам? — спросил Холмс.
Тут впервые заговорил Дэвис:
— Я никогда не забуду тот день. «Ради Бога, — воскликнул Филлипс, — отнесите меня в помещение. Позовите доктора!»
— Затем, — продолжал Джеймс, — я сглупил: указал на тело Голдсборо и поинтересовался у Филлипса, знает ли тот его.
— И? — замирающим голосом произнёс Холмс.
— Он сказал только: «Не знаю». Потом мы помогли Джейкоби перенести его в подъезд клуба и велели служителю вызывать карету «скорой помощи». Филлипс был уложен на диван в вестибюле, где его, к сожалению, окружила толпа зевак.
— Вы ничем ему не помогли? — спросил я.
— Разумеется, мы помогали, доктор Уотсон. Кто-то пытался остановить кровотечение.
Дэвис добавил:
— Филлипс кричал: «Меня пристрелили. Мне больно. Сделайте что-нибудь! «Скорую» вызвали?»
— Он жаловался на боль в левой руке и в животе, — продолжал Джеймс.
— Неудивительно, — заметил я. — В него выстрелили шесть раз.
— Затем он попросил нас позвать его личного врача, доктора Фуллера с Лексингтон-авеню. Фуллер прибыл одновременно с каретой «скорой помощи» и поехал на ней в больницу. Пожалуй, это всё.
— Больше ничего? — уточнил Холмс.
Дэвис и Джеймс переглянулись. Дэвис отрицательно помотал головой.
— Тогда я спрошу ещё кое о чём, господа, — сказал Холмс, — и больше не буду отнимать у вас время. Вы видели этот автоматический револьвер вблизи?
— А, проблема с «шестистрельным», мистер Холмс? — спросил Джеймс. Он улыбался, явно радуясь тому, что угадал суть вопроса. — Увы, нет. Я знаю только то, что говорила полиция: это оружие могло сделать до десяти выстрелов. Полагаю, я могу говорить и за мистера Дэвиса: ни он, ни я не можем определить тип револьвера на вид.