Сегодня - позавчера 2
Шрифт:
Это надо было видеть - у людей ожили глаза, в них засветилась жизнь, а не "тоннель смерти". А самый большой мой успех - все связывали эти изменения с именем комполка. А, я так - хожу тут мимо. Чего и добивался.
Кстати, хожу. Бегать надо! Проведём ротные учения с боевыми стрельбами, направленные на укрепление сплочённости роты. Так и написал в планах боевой учёбы. И провёл. С марш-броском на 10 км (в одну сторону), тренировкой по штурму укреплённой высоты, стрельбами, метанием гранат и бегом в обратном направлении. На следующий день - опять. В этот раз, правда, учились штурмовать населённый пункт и метать гранаты в оконные проёмы. Как же
В этот раз под моим руководством оказались уже воевавшие ребята. Им не надо было разжёвывать азбучные истины. Показал пару новинок - подумали, прониклись, повторили. Это обнадёжило. Ещё бы стойкость в бою, как у чекистов! А вот тут - посмотрим. Явного малодушия пока незаметно.
С каждым днём становилось теплее. Валенки были сданы Брасеню, полушубок следом. Хватало овчинной безрукавки и ватника. На ногах - берцы, сшитые точно на меня, и прямые штаны с накладками на коленях и заднице и накладными карманами. В ремонтной мастерской мне заварили и поправили бронник, залатали брезентовый кожух, сшили "разгрузку". А потом проклинали меня - все волокли брезент и ремни требуя сшить "ременно-плечевую разгрузочную перевязь". Брасень, хитрец, собрал всё тёплое обмундирование, взял расписку со Степанова и отправил всё это объёмное, но до осени не нужное имущество в Моршанский учебный полк. Там Степанов-старший приглядывает. Авторитет бывшего вора сразу возрос в глазах комполка.
Под занавес полк получил роту трофейных французких грузовиков, перекрашенных в "наше" хаки, батарею из шести зенитных пулемётов ДШК, смонтированных в кузовах ГАЗовских полуторок и полевые кухни.
Вместе со всем этим богатством пришёл приказ о выдвижении. Погрузились на станции, поехали на запад, навстречу войне, хотя даже мне было понятно, что полк получился не гвардейский, а дистрофичный. Потом в штабном вагоне увидел штат формирования - у нас и половины полка не было. А едем наступать, в состав ударной группировки! Но, это головная боль Степанова, а не моя.
Гвардейский махровый гарем.
(1942г.)
Плетём сеть связей.
Мне комполка поручил наладить отношения с капитаном Елистратовым Василием Петровичем, замком и начальником разведки и двумя взводными - разведчиками. Пока едешь - делать нечего. Отоспались, пора и в гости. Брасень собрал нам в сидор - не с пустыми же руками идти. И вот мы, я и Кот, ввалились в вагон разведчиков. Елистратов был уже там - мы с ним в штабе договорились.
– Ну, что, лихое племя, получен приказ наладить взаимодействие, - сказал я, ставя на перевёрнутый ящик, накрытый газетой, две бутылки и закуску.
Разведчики сначала относились к нам настороженно - люди мы новые, непонятные, особистами и НКВД от нас несло за километр, одевались странно, командовали сверхштатным подразделением, были близко к комполка, да ещё и явное отношения имели к частым травмам хозяйственной части полка. Как, таких мутных, встречать?
Выпили, закусили, я рассказал о себе, не утаив и штрафного прошлого, они рассказали о своём боевом пути, отступлениях, окружениях, безнадёжных и отчаянных атаках.
– Думается мне, что Степанов будет использовать вас только по прямому назначению - как разведчиков. Глаза и уши. Но, требовать будет! Он как бульдог - вцепиться - зубы ломом не разожмёшь. Лучше сделать, что требует, не
– О каком роде взаимодействии идёт речь?
– спросил Елистратов. Он больше помалкивал, пил, но не пьянел.
– Боевое охранение на марше и рейды. Обходные, обманные, засады.
Разведчики переглянулись.
– Даже в этом случае - ударная сила моя, вы - также, глаза и уши. Предупреждаю сразу - Степанов будет требовать максимальной информации от противника. Думается мне, что на вас, товарищ капитан, он повесит и контрразведочные функции.
– Это задача особистов.
– И они ею будут заниматься. Вы - радиоборьба и радиоигра, маскировка и обманки. В общем, взрослые игры, на которые слишком серьёзные дядьки из особого отдела неспособны.
И я им рассказал о наших опытах по обустройству ложных позиций, ложных огневых и о том случае, когда меня пробомбили деревянными бомбами. История повеселила разведчиков.
– Разгадал немец, не дурак.
– И этим тоже можно воспользоваться. На следующий день после деревянной бомбёжки там можно было поставить настоящие гаубицы - не один разведчик бы на них не глянул, пока они им на голову стальной град бы не обрушили.
– Ха! Хитро!
– капитан оживлённо заёрзал.
Потом я опять травил байки, анекдоты, попели. Когда уже изрядно окосели все, кроме капитана, завязался, видимо, старый спор, что легче - наступать или отступать? Спросили моего мнения. Я уже был в таком состоянии, что серьёзно обсуждать ничего не хотел.
– Наступаешь - это когда воюешь фронтом на запад. А отступаешь - это когда воюешь фронтом на 360 градусов и с пустыми желудком и подсумками. И там и там - морда в крови, а жопа - в мыле.
И вот после этого зашёл разговор о дураках-командирах. Я хоть и выпил, понял - "пробивают". Поделился с ними теми же мыслями, что высказывал Кельшу. И в конце добавил:
– Вот что мужики я вам скажу. Ваши тела и руки принадлежат Армии, но мозги-то ваши никто не впряг в дышло. Задача поставлена - её выполнять надо. Выполнить можно по уму, можно по-дурости. И каждый из вас ответит перед Богом за свои решения. Если кто-то тупо выполнил тупой приказ и положил народ - особисты с него не спросят, а вот матери пацанов и Бог - спросят.
– А ты верующий?
– удивились разведчики.
– Не боишься так о вере на каждом углу кричать?
– Капитан, я в таких... х-м, передрягах побывал, такое видел, что страх отмер во мне, как ненужный рудимент. А за Веру стою твердо, не считаю, что это надо скрывать.
– Будет тебе на орехи от комиссара, - усмехнулся грустно капитан и передразнил, подражая голосу и жестам комиссара полка, - "Религия - опиум для народа!"
– Так, то религия. А у меня - Вера. А тёмный разум комиссара будем просвещать.
Разведчики рты поразевали, Кот посмеивается:
– Или проветривать?
– А это как пойдёт. Нет, мужики, противоречия между коммунизмом и Верой.
– Лейтенант, прекратить!
– приказал Елистратов. Я заткнулся. А потом стал рассказывать анекдоты про попов. Некоторые - опасные:
– Приходит партком к попу и говорит: "Дай хор - товарищей из обкома встретить", а тот - "Не дам. Вы их опять споите и баб всех перелапаете". "Ах, так! Тогда хрен тебе, а не машины на крестный ход!". "Ах, так! Тогда хрен тебе, а не стулья на банкет - опять все переломаете и заблюёте!". "А вот за подобные слова можно и партбилет выложить!".