Сегодня-позавчера
Шрифт:
– Чё звал-то?
– спросил я.
Пять минут уже сижу - на меня никакого внимания. "Администрируют". Болтают.
У нас новый политрук. Вроде - нормальный. Из рабочих. Образование - курсы политической грамотности и заводские "университеты" - прошёл своим умом и смекалкой все ступени от простого подсобника до мастера участка производства. И был избран главой цеховой партячейки. За что и загремел на курсы политруков. Добровольцем явился в военкомат 23 июня ещё 41-го, а его не на фронт, а в тыл. Учиться. Со смехом рассказывает о той учёбе. Сами себе строили "учебный
Чудной - тебе шанс дан выжить. Ты на фронт попал к наступлению, а не в окружение. Да, будут и ещё окружения, ещё отступления. Но, не будет того тупого отчаяния лета 41-го. Уже не будет. Почувствуй же вкус Победы. Его уже не забудешь. Он не даст тебе усомниться, смалодушничать, отступиться, сдаться. Тебе был дан шанс не стать сломанным. Сломанным, как те, которых я взял в плен на мосту, когда был "дедом Мазаем". Сломанные люди. Многие из них - не падлы. И даже - нормальные, хорошие люди. Были. Больше не будут. Никогда. Сломанные. Это про них: "что воля, что неволя - всё одно!".
Наконец, дошла до меня очередь:
– Ну?
– спросил ротный.
– Чё?
– в ответ спросил я.
– Когда "языка" приведёшь?
– Как только - так сразу. Это всё, зачем звал?
– А ты чё такой дерзкий?
– вскинулся политрук.
– Оставь, - отмахнулся ротный, - этому - можно. Он у меня - самый старый. Ветеран. Заслужил. Танк обоссал, помнишь? Это - он. Так что, он не только со мной дерзкий. Не ломай.
Вот, тоже мне заслуга! Век теперь мне будут в глаза тыкать этим минутным помешательством на танке!
Ротный повернулся ко мне:
– Мне не гора трупов нужна, а один - живой. Чуешь разницу? А то - я тебя знаю. Небось, замыслил всё - вдребезги и пополам?
Я - удивлён. Вот тебе и звездочёт.
– Не уверен, - покачал я головой, - просто положить их - проще.
– Положить - всегда успеем. Живой нужен. И - говорящий. Чтоб знал что.
– Где ж такого взять? Там три землянки-подвала. Может быть, рота. Кто там у них ротный? Лейтенант? Фельдфебель? Много он знает?
– Значит - глубже иди. Смотри - тут у нас числиться штаб их полка. В этом квадрате. Где именно - не знает никто. Разнесли бы к чертям. Сам понимаешь. Вот куда идти надо.
– Дорогой гражданин начальник, ты сегодня не падал с бруствера в окоп? Я тебе что, разведбат?
– Они - будут. Вот для этого и звал. Видел, как ты изучаешь передок. Как они. Видел их в работе. Связался. Им - всё одно, где переходить. Вместе пойдёте. Да, давай, показывай, что увидел.
– Смотри - тут пулемёт. Открытое гнездо. Пулемёт стоит один. Никто его не стережёт. Может быть и не исправен. Больно уж наглядно. А вот тут и тут - из фундаментов доты сделаны. А тут - два самовара 80-мм. Навес соорудили съёмный. Тут, тут и тут - укрытия. В подвалах отсыпаются. Тут у них - кухня. Тут - гадюшник. Что дальше - не знаю.
– Смотри, тут, полосами диагональными - мины, - показывает уже ротный.
– Знаю, - кивнул
И тут же прикусил язык - увлёкся. Поздно. С мордой лица победителя в преферанс, ротный смотрит на меня:
– Так и знал! Ха-ха! Решено - поведёшь разведку. До этого - не суйся и не шуми. Не вспугни.
– Да я - одним глазком.
– Смотри у меня, - погрозил он мне пальцем, - иди, крути маршрут. Завтра разведка придёт. Тоже будут глядеть.
Иду крутить. Вот уж, достойный последователь Кельша. Развёл меня. А ротный уже забыл про меня, сидит, политруку рассказывает:
– Сидят разведчики, как статуи Будды, в стереотрубу смотрят часами. Не почешутся даже. Как выдерживают? И что они там высматривают? Знака небес?
Вернулся к своему рукоделью. Моё место так и было занято взводным - пересел ближе к столу. И ужин поспел. Ем в задумчивости. Случайно смотрю расфокусированным взглядом на одного бойца, что пошутил удачно, смешно, а у него лицо - как у покойника. Вроде и улыбается, шутит, мимика молодого, здорового парня, но всё же - мертвечина. Потряс головой - прошло. Нормальный стал.
– Тебе сегодня в ночь?
– спросил я у этого бойца.
Он аж - вздрогнул:
– А что?
– Ты чё, еврей? Вопросом на вопрос отвечаешь?
– Нет, русский я. Туляк. Да, в ночь буду. С двух ночи. А что?
– С тобой пойду. Поползаю вокруг. Может, что интересного найду.
– А-а. А ты, правда - танк обоссал?
– Брешут. Зачем это делать? Просто сунул ему в люк гранату - и всё.
– Они что, не закрываются изнутри?
– Как видишь - не всегда. Постучал я, говорю "Тук-тук!" А они кричат: "Открыто!". Я открыл, хотел в гости зайти, полез - дверка у них узкая, не по мне. Не влезаю. Застрял. А они: "Чё пришёл?" А я: "Вот, гостинец". Подарил им гранату хорошего парня Костика. Ну, дальше вы знаете.
Ржут.
– Гостинец отдал, вижу - остальные румыны такие злые-злые. Танкистам дал, а им - нет. А у меня - нет больше гранат. Только треть ленты пулемётной осталась. Говорю: "Ромалы, вы маслята любите? Нет? Вы просто не умеете их готовить! Давай, покажу - как". Ну, показал.
Развеселить народ - очень важно на войне. А то "чердаки-то" - потекут. Вот, даже так, на пустом месте.
– Про мехдвор расскажи.
– В другой раз. А то сегодня всё переделаем - завтра скучно будет. Спать хочу.
Пойду к гражданину взводному начальнику пристроюсь под бок, вместе - теплее. Надо поспать. Что-то не понравилась мне морда этого паренька. Я что теперь, как Ё-комбат, всех актёрами "Обители Зла" видеть буду? Загримированными под зомби? Пойду с ним. Пригляжу. Заодно - обновлю 3Д-модель. Её вид при осветительных ракетах.
Ночь. Все - спят. А я - летучая мышь... К чему это мне вспомнилось?
Третий час пауком - медленно-медленно, ползаю по развалинам. Резкое движение привлекает внимание. А я - скромный. Лишнего внимания - не люблю. Ползаю налегке - только с клинком. Пистолет бы - не помешал, но - не добыл, пока. Гранаты и винтовка - только помеха. Опять сожалею об утопленном Вальтере.